Мариночка, не терзай ни себя, ни меня, – целуя и гладя руку девушки, взмолился Лёня.
– Лёнечка, я не хочу так жить, лучше уж умереть, – из глаз Марины катились слёзы.
В палату заглянула медсестра: “Никитина, к тебе из милиции”. Вошёл милиционер, оглянулся по сторонам.
– Смотрю, Никитина у тебя отдельная палата. Хорошо устроилась.
– Что вы такое говорите! – вмешался в разговор Лёня, – Вы посмотрите на её состояние, её же чуть было не убили!
– А вы, похоже, сын доктора Шнейдера.? Кем вам приходится потерпевшая?
– Мы учимся с ней в одном классе. Какое это имеет значение? – юноша негодующе посмотрел на милиционера.
– Ты глазами-то в меня не стреляй. Что-то других одноклассников я не вижу. Почему именно ты, а никто иной? Может, вы родственники?
– Я ещё раз вам повторяю: мы одноклассники.
– Что здесь происходит? – в комнату вошёл Семён Давидович. Увидев милиционера, он сказал.
– Лёня, ты пожалуйста, выйди, милиционер хочет поговорить с Мариной.
– Вот именно, с гражданкой Никитиной, – и милиционер уселся на стул, на котором минуту назад сидел Лёня.
Молодой человек вместе с отцом вышел из палаты. Отец, взяв сына за локоть, отвёл в сторонку. Шёпотом он стал наставлять его.
– Ты что, вообще ничего не понимаешь? Это же милиционер, любое твоё необдуманное слово погубит всех нас, и Марину в том числе. Они же специально провоцируют, вынуждают тебя сорваться, а потом так переиначат твои слова, что на любую статью потянет, и не отвертишься. Пойми, сынок, нельзя поддаваться на провокации. Выдержка – единственное наше спасение. Иди домой, придёшь позже.
А в палате у Марины милиционер, между тем, вёл допрос девушки.
– Итак, Никитина, ты утверждаешь, что за так просто, без причины детдомовцы избили тебя. Почему же они не делали этого раньше?
–Почему, делали, но так сильно впервые… Раньше Маргарита была жива. Она заступалась
– Маргарита – это дворничиха, которая?
– Да.
– Мой тебе совет, и передай своим покровителям: это дело лучше замять. Война закончилась недавно, дети остались сиротами, потому что их родители героически сражались за Родину, а не то что некоторые, вроде твоей мамки. За что им тебя любить? Фашисты издевались над их близкими. Пойми ты это, дура и терпи.
– Чем они сами лучше фашистов, если такое творят? – тихо произнесла Марина.
– Ты что такое говоришь! – лицо милиционера перекосила злоба. – Детей героев фашистами обозвала! Да я тебя сгною в тюрьме! – и он в негодовании встал со стула. – Мало они тебя!..
В это время в палату вошёл Семён Давидович.
– Что за крики, товарищ милиционер? Вы почему нарушаете режим больницы? – и врач строго посмотрел на милиционера.
– На каком основании Никитиной предоставили отдельную палату? Она что,
