что, не видно?
Он помолчал еще немного.
– Как дела в клинике?
– Да вроде ничего… – она поднялась и, натужно улыбаясь, с шумом высыпала осколки в пластиковый контейнер для мусора. Гурни подошел к французским дверям и уставился на полный ожидания пейзаж. Дрова у сарая ждали, чтобы их покололи и сложили в поленницы; газон ждал последней стрижки в сезоне; спаржа ждала, когда ее срежут к зиме и сожгут, чтобы уничтожить личинки жуков-трещалок.
Мадлен вернулась на кухню, включила утопленные в потолок светильники над шкафчиком и убрала совок обратно под раковину. Из-за электрического света сумерки снаружи стали казаться еще гуще, а стеклянные двери превратились в зеркала.
– Я оставила тебе семгу на плите, – сообщила она. – И рис.
– Спасибо, – отозвался он, наблюдая за ней через отражение в стекле. Он смутно припоминал, что она куда-то собиралась вечером, и решил попробовать угадать: – Ты на собрание книжного клуба?
Она неопределенно улыбнулась. Гурни так и не понял, верна его догадка или нет.
– Как твой семинар? – спросила Мадлен.
– Неплохо. Очень разношерстная публика – полный набор типажей. Молчуны, которые только слушают и никак не участвуют в дискуссии. Практики с утилитарным подходом, которых интересует, как применить полученные знания в деле. Ленивцы, которым все новое в тягость и которые вовлекаются по минимуму. Циники, для которых любая чужая идея – фигня по умолчанию. Отличники, которые хотят узнать побольше, понять получше и стать самыми эффективными полицейскими… – он увлекся и собирался продолжить, но Мадлен разглядывала воду в раковине. – В общем… нормальный был семинар. Благодаря отдельным отличникам даже хороший.
– Мужчинам или женщинам?
– Не понял…
Она вытащила из раковины кулинарную лопатку и уставилась на нее так, словно впервые осознала, какая она старая и поцарапанная.
– Отличники, про которых ты говоришь, были мужского или женского пола?
Он поразился, насколько легко в нем взвивалось чувство вины, даже когда стыдиться было нечего.
– И мужчины, и женщины, – ответил он.
Мадлен поднесла лопатку к свету, поморщилась и бросила ее в мусорное ведро под раковиной.
– Слушай, – произнес Гурни, – насчет звонка Хардвика… Что-то мы с тобой закончили разговор не на той ноте.
– Ты решил поговорить с матерью убитой девушки. Что тут еще обсуждать?
– Понимаешь, есть веские причины задать ей кое-какие вопросы, – сказал Гурни. – И другие, не менее веские, не разговаривать с ней вовсе.
– Сложная дилемма, – прокомментировала Мадлен. – Только мне надо бежать. Не хочу опоздать в книжный клуб.
Он, естественно, расслышал легкий нажим, с которым прозвучали слова «книжный клуб». Она заметила, что Гурни просто угадал, а не вспомнил, куда она едет. Какая удивительная все-таки женщина.
Невзирая на усталость и смутную тревогу,
