прошлое. Не хотел вспоминать, откуда вылезла эта тварь. Кроме того, он и так уже завоевал внимание. Студенты слушали, доверились ему, перестали спорить. Гурни добился главного: они задумались.
– Ну что ж, с эмоциональной частью, пожалуй, разобрались. Теперь перейдем к следующему пункту. Допустим, ваши чувства и мысли, работая в тесной связке, сделали свое дело, и вы успешно справляетесь с ролью. Вас приняли за своего и больше не держат за болвана, напялившего мешковатые штаны и дурацкую кепку, чтобы сойти за торчка.
Несколько ответных улыбок, кто-то пожал плечами, кто-то чуть скривился, очевидно, приняв последнее описание на свой счет.
– Я хочу, чтобы вы задались довольно странным вопросом: что стоит за вашим собственным доверием? Что заставляет вас верить, что правда – именно то, что вы считаете правдой?
Не дожидаясь, пока аудитория проникнется глубиной предложенной абстракции, Гурни нажал кнопку на видеоплеере. Когда на экране возникла картинка, он произнес:
– Спросите себя, пока смотрите видео: как вы решаете, во что верить?
Глава 5
Ложная эврика
Это была довольно известная сцена из знаменитого фильма, но, наблюдая за выражением лиц в зале, Гурни понял, что никто ее не узнал. На экране пожилой мужчина допрашивал парня помоложе.
Тот, что помоложе, рвался работать на «Иргун» – радикальную организацию, что в конце Второй мировой боролась за установление израильской власти в Палестине. Парень с гордостью повествовал, что он профессиональный подрывник с опытом участия в боевых действиях, впервые взявший в руки динамит еще в варшавском гетто. Утверждал, что уничтожил много нацистов, прежде чем его схватили и бросили в Освенцим, где он вынужденно трудился уборщиком.
Пожилой мужчина хотел подробностей. Он задал несколько уточняющих вопросов про концлагерь и работу.
История развалилась на глазах, как только пожилой упомянул, что в варшавском гетто не было динамита. Поняв, что героическая легенда рушится, парень неохотно признался, что про динамит узнал в Освенциме, где использовал его, чтобы взрывать землю – в образовавшиеся ямы сваливали тела пленников, ежедневно погибавших в газовых камерах. Вот в чем заключалась его настоящая работа. Но даже это не удовлетворило пожилого. Он вытянул из парня рассказ, как тот извлекал золотые коронки из зубов покойников. И, наконец, сотрясаясь от ярости и стыда, допрашиваемый признался, что фашисты в лагере многократно его насиловали.
Теперь налицо была голая правда, а заодно с ней истинная мотивация: рассказчик жаждал мести. В конце сцены его приняли в «Иргун».
Гурни выключил плеер.
– Итак, – произнес он, – что вы поняли из этой истории?
– Что в кино допросы идут легко, – хмыкнул Фальконе.
– И быстро, – подхватил кто-то из заднего ряда.
Гурни кивнул.
– В кино события всегда развиваются более линейно, чем
