ничто не намекало на сообщника.
– Смотри-ка, как ты разволновался.
– Ты тратишь мое время на версии, порожденные твоим нездоровым чувством юмора.
– А, ну то есть, по-твоему, все это так, ерунда, совпадение? – спросил Хардвик, мастерски намекая Гурни на аргумент, который теперь крутился у того в голове и заставлял сомневаться.
– «Все это»?
– Почерк.
– Давай без шарад.
Хардвик снова ухмыльнулся – то ли самодовольно, то ли, наоборот, раздраженно.
– Смотри дальше, – сказал он. – Там немного осталось.
Однако спустя несколько минут в кадре все еще не произошло ничего примечательного. К клумбам у домика подошла стайка гостей – одна из женщин, которую Хардвик ранее представил как жену вице-губернатора, возглавляла своего рода ботаническую экскурсию, оживленно что-то объясняя около разных цветов. Затем все постепенно вышли из кадра. Домик стоял, как прежде, без каких-либо намеков на события внутри. Шторка на окне ни разу не шевельнулась.
И как только Гурни собирался уточнить у Джека, что ценного в этой записи, она продолжилась с камеры, перед которой стояли Эштон и Лунтцы, а домик остался на заднем плане.
– …и, в общем, пора поднять бокалы, – произнес Эштон. Все повернулись к домику. Эштон взглянул на часы и жестом подозвал кого-то из официанток. Девушка поспешила к нему с учтивой улыбкой.
– Слушаю, сэр.
– Напомните моей жене, что уже четыре часа.
– Она в том домике, да?
– Да. Напомните ей, что сейчас время для тостов.
Официантка отправилась к домику, а Эштон вновь повернулся к Лунтцам.
– Джиллиан легко теряет счет времени, – объяснил он. – Особенно когда пытается убедить кого-нибудь сделать так, как ей хочется.
Официантка пересекла поляну, подошла к домику и постучала в дверь. Подождав пару секунд, она постучала вновь, затем подергала за ручку. Затем она повернулась к Эштону и развела руками. Он жестом изобразил настойчивый стук. Она вздохнула, но постучала снова, на этот раз действительно погромче, потому что звук донесся до микрофона, хотя домик, по прикидкам Гурни, находился не менее чем в сорока метрах от камеры. Но ответа по-прежнему не было, и официантка, повернувшись к Эштону, опять развела руками и покачала головой.
Эштон что-то пробормотал себе под нос и направился к домику сам. Он раздраженно постучал в дверь, затем дернул ее на себя, повозился с ручкой и стал кричать:
– Джилли! Джилли, почему дверь заперта? Джиллиан!
Он стоял, уставившись на дверь, и его поза выдавала смесь возмущения и растерянности. Затем он развернулся и пошел к заднему входу в особняк.
Хардвик, сидевший на ручке кресла, пояснил:
– Потопал за ключом. Он сказал нам, что запасной ключ всегда хранился в кладовой.
Спустя несколько секунд Эштон снова появился в кадре, еще раз постучал, не дождался ответа и вставил ключ в замочную скважину. Дверь открылась внутрь. Камера стояла под таким углом, что интерьер
