сажен. Работы в доке по-прежнему идут чрезвычайно вяло».
19 февраля:
«Одним из первых распоряжений генерал-лейтенанта Стесселя по крепости при объявлении её на осадном положении было воспрещение продажи спиртных напитков не только нижним чинам гарнизона, но даже и жителям города.
Этот приказ и строгое его исполнение имели самые благоприятные последствия. Пьянства и неизбежно связанных с ним безобразий в крепости почти не встречалось.
Сам генерал-лейтенант Стессель почти ежедневно по утрам верхом объезжал город и осматривал санитарное его состояние, на которое им также было обращено особое внимание.
Горе тому, кого генерал Стессель встретит пьяным или даже слегка выпившим. Обыкновенно таких несчастливцев ожидала довольно неприятная участь: их через полицию посылали на несколько дней либо чистить улицы, либо на оборонительные работы крепости.
Простолюдины и, впоследствии особенно, мастеровые порта всячески избегали попадаться на глаза генералу Стесселю и предпочитали при встрече с ним поскорее юркнуть в первый попавшийся переулок.
На оборонительных работах и на верхах крепости генерал Стессель бывал очень редко и вообще обращал на них мало внимания, как будто не придавая им особенного значения.
Я слыхал даже, что, когда число китайцев, работавших на укреплениях, доведено было до 7000 человек, он велел сократить число рабочих. К счастью, однако, его приказание не было исполнено, и работы продолжались при прежних условиях.
При слабости гарнизона (около 15 000 чел.) и полной незаконченности оборонительных сооружений сокращать число рабочих являлось делом более чем рискованным».
22 февраля:
«Около 11 часов дня мне пришлось заехать по делам службы к командиру 28-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковнику Мурману.
Полковник оказался крайне озабоченным, почему и не пожелал выслушать моих служебных донесений. Причиною его волнения была только что полученная из штаба крепости телефонограмма с приказанием немедленно отправить один батальон его полка в бухту «10 кораблей» ввиду высадки там японцев.
В ту минуту, когда я пришёл, полковник Мурман как раз отдавал последние приказания командиру назначенного батальона, подполковнику Киленину, который был сильно взволнован и горячо критиковал начальство за слишком слабые силы, которые собирались выслать против десанта японцев.
Телеграмма, полученная в штабе крепости от вольного телеграфиста из бухты «10 кораблей», содержала в себе следующее донесение:
«Японцы высаживаются южнее бухты „10 кораблей“. Ближайшие деревни уже заняты японцами. Семь кораблей у берега, два ещё в море. Беру аппарат, бумаги и оставляю станцию».
Естественно, что по получении такой телеграммы в крепости поднялась тревога. К вокзалу
