развилку дорог. Я заставила себя остановиться и дурным от страха голосом завопила:
– Андре-э-эй! И-го-орь! Ко-оля!
Я кинулась в левый проход, куда должен был пойти Андрей, когда мы решили разделиться. В отчаянии я шарила фонарем перед собой, и до моего сознания постепенно стало доходить, что на стенах этого коридора отсутствовали какие-либо стрелки. Я снова изо всех сил прокричала все три имени, и, не услышав отзыва, резко повернула назад, испугавшись заблудиться. В своей трусливой гонке я не оставляла меток на стенах. Я вернулась к началу развилки и заставила себя успокоиться. Правда, я еще долго сотрясала подземелье криком.
– Иго-о-орь! Иго-орь!
Почему-то я звала теперь только Ветрова, как будто его звать было надежнее, чем кого-либо другого. Но и эта «надежда и опора» не откликнулась на мой зов.
Собравшись с мыслями, я решила проверить отметки на стенах. Медленно побрела я по правому проходу, куда я так браво отправлялась в самостоятельный поход с полчаса назад. Я тщательно исследовала сантиметр за сантиметром стен, но никакого признака меловых стрелок не находила. И только там, где коридор сузился, а на стенах появились факелы, я увидела две стрелки: одну менее четкую со свежей буквой «Н», а другую – поярче с буквой «Е». Это были мои знаки, значит, я пришла отсюда, а дорога везде шла, никуда не сворачивая, то есть я находилась в том же самом коридоре. Я недоумевала, куда же делись наши меловые отметки в широком коридоре, и почему Андрей не ставил стрелок, когда направился в левый проход.
– Иго-о-орь! – попыталась я еще раз позвать на помощь.
Разветвленный коридор усердно разнес эхо моего бесполезного зова, но помощь так и не последовала. Я еще надеялась, что Андрей вернется за мной, обеспокоившись моим отсутствием. Но время шло, и я уже устала метаться между широкой развилкой и правым и левым коридорами. Я дошла до своей и Колиной стрелок. Мне казалось, здесь находиться надежнее. Здесь существовали знаки Колиного и моего присутствия. Я прошла еще немного вперед и оказалась лицом к лицу с деревянным Христом. Прочитав «Отче наш», единственную молитву, которую я знала, я стала умолять его простыми русскими словами, чтобы он дал мне возможность найти Колю, и чтобы он послал ко мне Игоря и Андрея. Ноги не держали меня от усталости и нервного перенапряжения, и я присела у противоположной стены напротив Христа и долго светила на него фонариком, как будто в нем заключалось все мое спасение.
Вскоре веки мои начали смыкаться, и я сдалась, отказавшись от сопротивления сну, понимая, что это может быть мне необходимо. Последняя мысль, посетившая меня на грани сна и бодрствования, была о том, что Коля мог оказаться в плену у того восточного человека, и что я должна отважиться на встречу с этим дикарем.
Усталость, отчаяние, долгое пребывание в духоте подземелья ввергли меня в полубредовый сон. Я несколько раз приходила в себя, снова погружалась в какое-то горячечное забытье.
