все?
– Все, что мне понадобится.
Он взвесил ее и спросил:
– А облегчить его не получится?
Я положил пьютер на стол, снял мониторию и отсоединил все ненужные примочки. Пьютер теперь был на две трети меньше в длину и высоту, но вес его остался почти таким же.
Гаррел покрутил его в руках. То, что осталось, размером было меньше, чем томик Балаболии, лежавший у нас дома.
– Это все, что можно снять? – спросил он. – Больше ничего не выбросить?
– Кроме оболочки, которую я снял, остался только информационный диск и его кокон.
– А кокон зачем?
– Защита. От внедрения и порчи данных, от молотка и ножа, человеческих или природных сил. – Я постучал по нему ногтем. – Бо́льшая его часть – это кокон. Я могу его снять, а то, что останется, самое важное, кое-как получится проглотить, если запить водой. Мне это сделать?
Впервые Гаррел выглядел неуверенно.
– А ты как думаешь?
Я мимоходом подумал, достаточно ли он умен, чтобы понять, что мне предлагает: если бы я проглотил диск, то смог бы ускользнуть и сбежать. Вот только куда? Честный это был вопрос или он тряс у меня перед носом приманкой?
– Оставим кокон, – сказал я. – Так безопаснее.
В уцелевшей линзе Гаррела моргнула потолочная лампочка. Он подобрал пьютер и сказал:
– Хорошо. Пеллонхорк? Ты меня слышишь? Нам надо уходить.
Пеллонхорк содрогнулся и встал. Посмотрел на Гаррела, потом на меня. Адресованный мне взгляд ужасал. Пеллонхорк перестал трястись и сделался удивительно неподвижным, а глаза его стали жесткими, так что прочитать по ним что-нибудь было так же невозможно, как и у Гаррела. Он был совсем не такой, как Тронутый Богом Хенро, понял я. Он не был ошеломлен богобоязнью, не был до краев переполнен тайной. Что-то покинуло Пеллонхорка навсегда. Я гадал, почему не стал таким же, в чем разница между нами.
Не знаю, заметил ли Гаррел, что случилось с Пеллонхорком. Возможно, было достаточно его необычной покорности. Гаррел подтолкнул нас к двери, убедившись, что я не попытался подобрать какую-нибудь из выброшенных деталей моего пьютера. Разумно, подумал я; а еще разумнее было то, что, заметив, как я это отследил, он одобрительно кивнул. Почти как будто мы прикрывали друг друга вместо того, чтобы быть каждый сам за себя.
Мы покинули офис. В резком солнечном свете я неожиданно осознал, что прошло не так уж и много времени с тех пор, как мы с Гаррелом зашли внутрь.
Впрочем, на улице успели собраться люди, и среди них – отец Благодатный. Он поднял руку, но Гаррел попросту сказал ему: «Мы уходим», – и протолкнулся через толпу к циклолету. Я услышал, как отец Благодатный пробормотал что-то про пожертвования и возмещения. Гаррел ответил через плечо:
– С ними покончено, отче. Возвращайтесь к своему Богу.
Закрывшись в циклолете от толпы и усевшись за консоль, он прошептал мне:
– Это было очень умно – выпустить Пеллонхорка из циклолета.
Я подумал,
