еще более безумной (именно так я ее тогда воспринимал) композицией, авторство которой мне стало известно лишь десять лет спустя после моего первого знакомства с ней. А еще двадцать лет спустя я узнал, как она называется и как называется диск, который она открывает. Итак, это была «One of These Days» с THE MIDDLE (1971) PF.
Кроме исполнителей, мелодии которых были закреплены за некоторыми передачами советского телевидения, как, например, Поль Мориа (Paul Mouriat): «В мире животных», «Кинопанорама», «Прогноз погоды»; Петер Бауман (Peter Baumann «Chasing the Dream»): «Очевидное-невероятное»; Майк Олдфилд (Mike Oldfield «Tabular Bells»): «Вокруг Света»; позднее Art of Noise («Peter Gann») «Клуб Кинопутешествий», вкрапления умной зарубежной музыки можно было услышать во множестве других телепрограмм. Лишь много лет спустя я узнал, что благодаря этому самому советскому телевидению в моем раннем трущобном детстве я уже был знаком с ведущими исполнителями арт и краут-рока. В передачи социально-политические, как правило, касающиеся положения дел на враждебном Западе, вкраплялись опознанные мной постфактум, зловещие темы вроде «Money» PF, «Gold Bag» Alan Parsons Project, «Generique» Cerrone. В передачах научно-популярных можно было услышать фрагменты из Клауса Шульца (Klaus Shultze), Жарра, Вангелиса (Vangelis), Саймона и Гарфанкела (Simone & Garfunkel). Только никто, естественно, не отчитывался ни о названиях композиций, ни об авторстве. Связанный ограниченными возможностями раннего детства и эпохи я ничего не мог узнать об этой музыке; никакого Интернета тогда не было и в помине, о ЭВМ вообще заговорили лишь в следующем десятилетии, спросить же было не у кого. Кроме того, музыка была тогда для меня все же больше развлечением и фоном жизни или просто чем-то необъяснимым, прекрасным, манящим, настолько неуловимым (в прямом и переносном смыслах), что я не предавался осознанным медитациям на запомнившиеся темы. Они, как бы сами, стали играть в моей голове, причем совершенно произвольно, как пел Владимир Семенович: «То явятся, то растворятся». Размышлять об этой музыке и искать, я стал немного позднее, когда уже учился в школе и когда произошли некоторые события, после которых мы с братом стали двумя музыкально одержимыми детьми. Однако именно к этому времени четырех-пятилетия, благодаря вышеперечисленным фактам, я отношу образование некоего виртуального семплера в моей голове, а точнее специального участка мозга, предназначенного для запоминания, воспроизведения и, собственно, сэмплирования слышанной и создания новой музыки. Хотя, возможно с этим мозговым (?) образованием, когда-то я вывалился из люка одного из «костяных вертолетов».
Однако, во дворе и за его границами, я так же получал кое-какую культурную информацию, кроме «наскальной живописи» аборигенов и мата, которым был просто пропитан воздух СМП. Населяли его дворы дети не самых «стахановски» настроенных рабочих нашего цементного «заводика» либо огромного и загадочного Керамзитного завода. Люди эти все, как правило, здорово пили, и поэтому в доме большинства наших товарищей по играм, не было не то что «Песняров», но даже и обычного телевизора, так как деньги
