Если идеи самозамкнуты, то собака сама по себе не может ни существовать, ни быть познана, ни быть воплощена в конкретную собаку, ни пребывать в вечном покое. Мы попадаем в ситуацию невозможности бытия идей, воплощения идей и познания идей.
Платон прекрасен констатацией этого затруднения. Но одним росчерком стилуса (таким маленьким для человека и таким большим для человечества) он
– и доказывает невозможность изолированных идей,
– и демонстрирует один из способов их взаимодействия,
– и обосновывает свой метод их познания.
Процитируем наш фрагмент еще раз: «Разъединять каждое со всем остальным означает полное уничтожение всех речей, так как речь возникает у нас в результате взаимного переплетения идей».
Трижды гениально. Сама речь, сам факт наших рассуждений об этом затруднении показывает нам выход из него: если мы говорим об идеях, значит мы с ними взаимодействуем, а если разные части нашей речи складываются в суждения, значит идеи взаимодействуют между собой, а значит они неизолированы, эмерджентны (способны в сочетаниях не просто складываться, а преумножать друг друга) и познаваемы. Доказывается это самим фактом доказывания – то есть речью (логосом). Фраза Платона о переплетении идей логосом выводит наше познание из тупика теории самозамкнутых идей: она делает возможным превращение автоматических операций умозрения сущности в рациональную, системную, объективную науку – ведь правильно рассуждая о вещах, мы может познать их. Речь об идеях перформативна – она удостоверяет себя самим фактом произнесения.
В «Софисте» Платон выстраивает замечательную пятерицу ключевых идей, показывая, что все они существуют только вместе, и при этом отличны друг от друга. Это бытие, движение, покой, тождественное и иное:
1) Идея – это нечто себе тождественное (как у Сократа): собачность есть собачность, А = А;
2) Но также она и иная по отношении к себе, поскольку содержит в себе нечто ей несвойственное – самотождественной собачности не свойственно самотождественное бытие, но без бытия не может быть и собачности, а потому собачность и тождественна себе, и инакова себе (поскольку содержит в себе иное, несобачное бытие);
3) Тождественное и иное хотя и противоположны друг другу как идеи, но едины друг с другом, поскольку связаны бытием, а также двумя другими ключевыми понятиями:
4) Каждая идея неизменна, то есть прибывает в вечном покое – ведь ее изменчивость нарушала бы ее тождественность;
5) Однако если бы она только покоилась, то не могла входить во взаимодействие с иным (с бытием, с вещами и прочим), а значит ей присуще и движение.
Все пять главных идей и отличны друг от друга, и едины друг с другом, и противоположны друг другу – без бытия не может быть ни покоя, ни движения, ни тождественного,
