Федерации.
В результате чего приняли довольно активное и заинтересованное участие в разработке актуального социально и культурно значимого форсайт-проекта «Детство-2030. Дорожная карта».
Владимир ЛЕВИН
Картины Зули
Написание этих строк наполняло Зульфию новым приятным ощущением. Манящим таинством светился экран с выстраиваемым ею текстом. Она не понимала, кто тут хозяин: человек, создающий текст, или сам текст, ещё не родившийся, но явно дающий о себе знать? По её худощавому телу, привыкшему к постоянному напряжению, пробежала дрожь, взволновавшая и взбудоражившая Зулю. Как лёгкие толчки в земле предвещают землетрясение, так и эта дрожь нашёптывала ей, что истории, за которую она взялась, суждено появиться на свет. Даже если Зуля решит её забросить, даже если Зулю парализует страх провала, история всё равно найдёт свой путь разродиться через Зулю. Как дети выбирают своих родителей, так и история выбирает своего создателя.
Дрожь охладила сухую кожу на ладонях, но и умудрилась согреть кровь внутри вен, прорезавших ладони голубоватой выпуклостью. Зуля была во власти какой-то силы, благодаря которой найдёт ту себя, которую раньше не осмеливалась нащупать. Непонятная сила овладеет многим, чем Зуля дорожит, – временем, самоотдачей работе, мыслями о дочери, тщеславием и крепкой позицией в обществе. Но взамен Зуля получит нечто истинное, зеркало, в котором увидит бесценное отражение правды о жизни и о себе.
Ее тёмно-карие глаза отчуждённым взглядом окинули комнату, служившую Зуле кабинетом. Такой же взгляд в её глазах и тогда, когда, возвращаясь из зарубежной командировки, она с тяжёлым сердцем смотрит на суетливые улицы Ташкента, на старый добротный подъезд четырёхэтажного дома, где в трёхкомнатной квартире на первом этаже им с дочерью уже тесновато, на свои уставшие, осунувшиеся и заострённо-резкие скулы в зеркале в ванной комнате. Но, в отличие от того взгляда, взгляд нынешний спокоен, эмоционально бесцветен и потому чист и ясен.
Зуля всматривалась в многочисленные книги за стеклом тёмных деревянных дверей старого стенного шкафа, напротив которого она сидела за столом в синих спортивных трико и белой маечке, обтягивающей её мелкогрудое тело. Одна часть шкафа заполнена профессиональной литературой на нескольких языках, а другая – любимыми книгами художественной литературы и томами нескольких энциклопедий искусства. Все они прочитаны ею полностью, а некоторые даже перечитаны, но в молодости, до замужества и рождения Сайеры. Много раз она хотела пополнить коллекцию книгами современных авторов.
Широкие полные губы Зули разошлись в лёгкой улыбке. Она вспомнила, что первая мысль после развода, когда Сайере было три года, была о том, что теперь, освободившись, она уж точно пройдётся по книжным ларькам. Но бывший муж оказался ни при чём. Прошло тринадцать лет, а у ларьков Зуля так и не появилась. Уход
