style="font-size:15px;"> Мир теней
Когда я способен упасть на колени
и каюсь в гордыне, покорный судьбе,
меня обступают знакомые тени
и требуют властно вниманья к себе.
Наполнив пространство волненьем бесшумным,
упрек обращают в разящий кинжал.
Ну что мне ответить отважным и умным,
которым я с детства, как мог, подражал?
Теням не расскажешь слезливого вздора
о том, как устал я рассеивать мрак:
они персонажи иного фольклора,
где счастлив не станет ленивый дурак.
Конечно же, в споре я с ними любезен,
дрожащие руки держу за спиной.
Не в том закавыка, что спор бесполезен,
а в том, что им тошно водиться со мной.
Глаза их сверкают, нахмурены брови.
Похоже, от них я позорно сбегу.
Ведь я, непутевый, из плоти и крови,
высокую драму играть не могу.
Чего же вам нужно, суровые тени?
Мои оправданья не так уж важны:
не в том закавыка, что пал на колени,
а в том, что при этом запачкал штаны.
Я с вами равняться не в силах, поверьте.
Мне удаль такая едва ль по плечу.
Поэтому даже от холода смерти
я в мир ваш прекрасный уйти не хочу.
Добро в мире вашем всегда торжествует
(над этим, взрослея, шутил я не раз).
И все же отрадно, что он существует,
и я опираюсь в паденьях на вас.
Этюд об июльском дожде
Дразня фигурой гибкой,
прохладным вечерком
она брела с улыбкой
по лужам босиком,
и не могли мужчины
взять в толк, чёрт побери,
как можно без причины
светиться изнутри.
Брела она без смысла,
счастливая притом,
и вслед взирали кисло
красотки под зонтом.
Завистливо и чётко
с нечаянной тоской
звучало «идиотка»
сквозь гомон городской.
Увядшие румянцы
почуяли скандал,
однако, дождик в танце
её сопровождал,
нападкам ставя блоки
и дурь держа в плену,
чтоб уберечь от склоки
озябшую весну.
Досадная заминка
В.Ш.
Почтеннейшая публика,
пожалуйста, потише.
Мы просим извинения
за маленький курьёз:
наш клоун незадачливый,
объявленный в афише,
под звуки громкой музыки
скопытился всерьёз.
Чувствительная публика,
не плачь по жалкой тени:
стяжает лавры фокусник
на празднике твоём.
А этот шут гороховый
скончался на арене,
чтобы внести в комедию
трагический приём.
Он позой неестественной
привлёк к себе вниманье.
Но, господа хорошие,
винить его грешно:
ах, мог ли он рассчитывать
на ваше пониманье
в момент, когда решительно
всем стало не смешно?
Ему
