il mio canto con quel suonodi cui le Piche misere sentiro
lo colpo tal, che disperar perdono. [12]
Пусть мертвое воскреснет песнопенье,
Святые Музы, – я взываю к вам;
Пусть Каллиопа, мне в сопровожденье, [9]
Поднявшись вновь, ударит по струнам,
Как встарь, когда Сорóк сразила лира
И нанесла им беспощадный срам. [12]
Основные опасности путешествия позади, яростные пучины, полные адских трудностей, пройдены, душа Данте поёт, призывая Святых Муз и саму Каллиопу сопровождать его в путешествии к обетованному Земному Раю живым песнопением и музыкой.
До этого времени песнопение Комедии описывало область вечной смерти – Ад. Сейчас поэт совершенно к месту употребляет слово «воскреснет», подчёркивая, что скоро наступит Светлое Христово Воскресение (16 апреля 1743 года). Колокольный звон Церквей, возгласы: – «Христос воскресе!» и обязательное: – «Воистину воскресе!», церковные песнопения, наполнят воздух весны радостной музыкой.
Девять дочерей фессалийского царя Пиера – Пиериды, дерзнули состязаться с девятью дочерями самого Аполлона – Музами в искусстве песнопения, но были посрамлены и превращены в сорок. На стороне муз выступала Каллиопа – муза эпической поэзии, старшая из девяти муз (Метам., V, 294—678).
Словами: – «Сорок сразила лира», поэт отмечает переход от первоначальной музыки – колокольного звона «сорока сороков» к гармонической музыке. К этому времени, в Священной Римской империи германской нации, величайший композитор Иоганн Себастьян Бах (1685—1750 годы) уже создал свой «Хорошо темперированный клавир», определив пути развития музыки на ближайшие столетия и доступность её для широкого круга музыкантов. Поэту этот строй и музыка несомненно любимы и известны, хотя он скучает по «чистой музыке» с её «пифагорейским строем» и чистотой созвучий.
Dolce color d'orïental zaffiro,
che s'accoglieva nel sereno aspetto
del mezzo, puro infino al primo giro, [15]
a li occhi miei ricominciò diletto,
tosto ch'io usci» fuor de l'aura morta
che m'avea contristati li occhi e «l petto. [18]
Отрадный цвет восточного сапфира,
Накопленный в воздушной вышине,
Прозрачной вплоть до первой тверди мира, [15]
Опять мне очи упоил вполне,
Чуть я расстался с темью без рассвета,
Глаза и грудь отяготившей мне. [18]
Данте с наслаждением смотрит на весеннее, бездонное, синее небо цвета сапфира, прозрачное до первой тверди мира – до хрустальной Сферы Луны, видимой на небе даже ясным днём. Поэт даёт понять, что путешествие переносится на небо и путь сверяется со Звёздной Картой Южного Неба. После кромешной, беспросветной тьмы Ада, тяготящей глаза и грудь, он ощущает сильнейшее облегчение.
Lo bel pianeto che d'amar conforta
faceva tutto rider l'orïente,
velando i Pesci ch'erano in sua scorta. [21]
I» mi volsi a man destra, e puosi mente
a l'altro polo, e vidi quattro stelle
non viste mai fuor ch'a la prima gente. [24]
Goder pareva «l ciel di lor fiammelle:
oh settentrïonal vedovo sito,
poi che privato se» di mirar quelle! [27]
Com» io da loro sguardo fui partito,
un poco me volgendo a l «altro polo,
là onde «l Carro già era
