ходу герцогского дворца. Нашу клетку подняли и куда-то понесли. От ужаса я закрыла глаза, а когда открыла их снова, то увидела перед собой двоих: того, кто отсчитывал деньги на рынке, и уродливого носатого коротышку, герцогского повара.
– Господин закупщик, – сказал коротышка противным скрипучим голосом, – этих двоих, – он указал на моих товарищей по несчастью, – мы придержим до воскресного обеда – я запеку их с овощами и травами. Накануне я поручу помощникам ощипать их и поместить в маринад. Для маринада прошу выдать бутыль белого вина. А из этой – он кивнул на меня, – получится отличное жаркое. Я приготовлю его с сушеным кизилом, – герцог будет очень доволен.
– Хорошо, – ответил закупщик. – Делай, как знаешь, Якуб. Равных тебе в этом деле нет. Вина пришлю. Если еще что-то понадобится, скажи. Главное – чтобы их светлости были довольны. И не забудь оставить самые крепкие гусиные перья – для канцелярии.
– Все будет сделано, господин закупщик, – сказал коротышка своим мерзким голосом.
Когда закупщик ушел, коротышка наклонился и буквально сунул в клетку свой длиннющий нос.
– Что это ты такая тихая? – спросил он меня. – Не больна ли часом, голубушка? Да нет, на вид, вроде, здорова – перья блестящие, глаза ясные. Но на всякий случай придется тебя ощипать уже сегодня. Пойдем-ка, я отнесу тебя на кухню.
Он открыл дверцу и просунул руку в клетку, чтобы схватить меня… От ужаса я забилась в угол и забормотала древнее заклинание – я слышала, как его заучивал мой брат Фабиан: «Если ты меня убьешь, очень скоро сам умрешь». Коротышка остолбенел. Потом помотал головой. Протер глаза. И опять протянул ко мне руку. «Если пальцем меня тронешь, в эту пятницу – утонешь», – продолжала грозить я уже громче. Реакция коротышки была неожиданной. Он упал на колени перед клеткой и заплакал. «Слезы будешь позже лить – от страха я сочинила свою строфу, – Птицу нужно отпустить». Коротышка вытер слезы и сказал:
– Госпожа гусыня! Простите меня! Конечно я вас отпущу. Прямо сейчас.
Он открыл окно и подтащил к нему клетку.
– Позвольте, я развяжу вам лапки, – сказал он. – Подумать только, я чуть было не убил говорящую птицу!
На какое-то мгновенье я замерла – вдруг он все-таки свернет мне шею… Но нет, он действительно развязал мне лапки и поднес к окну. По его щекам все еще катились крупные слезы и мне вдруг стало его жаль.
– А как же вы? – спросила я. – Вас не заругают?
– Ерунда! – отмахнулся коротышка. – Я сейчас же вернусь на рынок и куплю еще одного гуся, за свои деньги. Никто не заметит подмены.
Я вскочила на подоконник… Я хотела поцеловать его, но только неуклюже ткнулась клювом в его щеку. Потом взмахнула крыльями, но… взлететь не смогла. Крылья были будто налиты свинцом.
– Что с вами, госпожа гусыня? – спросил он.
– Сама не знаю, – ответила я. – Это случилось после того, как я поела сдобной булки с изюмом.
