очень любила покушать. Это мягко говоря. Правильнее сказать, что герцог был настоящим обжорой, а герцогиня – ужасной сладкоежкой. Герцог ел не менее пяти раз в день – при этом требовал блюд сложных, тонких и изысканных. День ее светлости начинался с крем-брюле, а вечером она не могла уснуть, не откушав марципанов и имбирных пряников. Во дворце постоянно устраивались пиры – местная знать и заграничные гости порой веселились несколько дней подряд. Почти каждый день к замку подъезжали телеги с местных ферм и пасек, охотничьих угодий и рыбацких деревень, груженные овощами, фруктами, мясными тушами и свежепойманной рыбой. Наблюдатель, который сидел на крыше и озирал окрестности в подзорную трубу, сразу сообщал Якубу о появлении на горизонте торгового судна. Вместе с закупщиком – его звали Ханс – Якуб шел в порт, чтобы первым выбрать самые лучшие экзотические фрукты и заморские специи. Специи стоили очень дорого, буквально, на вес золота. Якуб выбирал, а господин Ханс отвешивал золото. Для особых званых обедов Якуб покупал провизию на рынке сам: выбирал зелень и овощи у местных хозяек. Еще покупал грибы, дикие ягоды и горькие лесные травы – их собирали бедняки. Последним Якуб всегда давал несколько монет из своего кармана. И хозяйки и бедняки невероятно гордились тем, что их товар попадет на стол его светлости.
Сам герцог не мог нарадоваться на своего главного повара и страшно боялся, что его кто-нибудь переманит. Когда приезжали заграничные гости, Якубу было не велено выходить из своей каморки. На вопросы гостей герцог отвечал, что главный повар уехал навестить родню или еще куда-нибудь.
Когда Якуб только начал работать на кухне, завистники и неприятели то и дело строили ему козни. Стоило ему отвернуться, они доливали уксуса в готовый суп и досыпали соли в крем-брюле. Но Якуб сразу чувствовал, что блюдо испорчено, даже не пробуя его, только по виду и запаху – у него было чрезвычайно острое обоняние. Все пакостники были со временем обнаружены и заключены в темницу. Но Якуб упросил герцога их помиловать или хотя бы заменить тюремное заключение изгнанием. Все были поражены его просьбой и пакостить перестали. Тем не менее, когда Якуб готовил для герцогской четы, вокруг него стеной стояли смотрители. Я никогда не видела, как это происходит, но хорошо представляла по его рассказам. Он стоял у плиты на скамеечке – кухонное оборудование было рассчитано на средний человеческий рост – и помешивал поварешкой суп, потом наливал немного супа в чашку и пробовал, добавлял специй, если требовалось, и опять пробовал. А вокруг него, спиной к плите, стояли четыре смотрителя – и никого не подпускали. Когда Якуб спрыгивал со скамеечки, чтобы взять какой-нибудь бутылек со специей, они тут же поворачивались лицом к кастрюле. Когда суп был готов, его пробовал дегустатор – он обычно закатывал глаза от восторга и причмокивал языком. Затем подходил сам распорядитель кухни – это был старый преданный герцогу слуга – он лично подавал Якубу фарфоровую супницу. Якуб сам наполнял ее супом и закрывал крышкой. Распорядитель нес супницу в зал, два смотрителя шли следом, а двое оставались в кухне и продолжали наблюдать за происходящим.
