вообще отказывалась работать.
Уже через несколько мгновений я почувствовала, как кто-то схватил меня сзади за капюшон ветровки и голос с акцентом велел:
– Постой, бандюга! Я не сделаю тебе больно.
Я замерла, ожидая худшего. Женщина изловчилась, вцепилась в мое запястье так, чтобы видеть мою ладонь и нараспев произнесла:
– Лет через шесть ты уедешь за границу и встретишь его, сына попрошайки. Но не сразу выйдешь за него. Нет. Будете любить друг друга. А вот мама твоя…
– Оставьте меня! – я заорала, что есть мочи.
Я вопила, но цыганка удерживала меня:
– Не ори! А вот твоей маме, ей кто-то заговор на смерть сделал. Но я могу помочь. Детьми клянусь!
– Тетя, нет у нас денег! – я попробовала вырваться, по щекам покатились слезы, но та крепко держала меня за руку и не сводила с меня глаз:
– Не нужны мне твои деньги! У мамы ведь есть кое-что. Ее здоровье стоит намного больше, чем те побрякушки. Понимаешь? Тогда она будет жить.
«Мама будет жить».
Откуда ей было знать, что пару месяцев назад у моего друга и одноклассника от страшной болезни умерла мама? Он так отчаянно плакал на похоронах, что я вцепилась в хрупкую руку своей мамы, а ночью не спала до самого рассвета, часто подходила к открытой двери родительской спальни, чтобы послушать, дышит ли она.
Следующим утром я залезла под матрас, где мать хранила семейные ценности. Сережки, кольцо и цепочка с жемчужным кулоном должны были потом отойти мне, но я ими пожертвовала в тот день.
Когда я рассказала все Аньке, та накинулась на меня:
– Блин, дурында! Что сразу ко мне не зашла? Придумали бы что-то.
– А что бы ты придумала? Там целая шайка. Они гипнозом людей обворовывают. Нет, люди им сами все приносят.
– Ты сомневаешься, что я их найду? – с вызовом бросила подруга.
Я махнула на все это рукой. “Откупились!” – повторила слова отца на свой безутешный плач.
Через несколько дней к нам в дверь позвонила Анька с какими-то двумя парнями из старших классов и протянула мне эту цепочку с жемчугом. Сережек и кольца уже не было:
– Напела, что продала! А ты, Фасолина, держи этот кулон с жемчугом. Знаешь, это ведь камень семейного счастья. Береги его!
Родители прожили еще шесть лет. Не думаю, что цыганка имеет к этому какое-либо отношение. А тот кулон я до сих пор ношу, хотя моя семейная жизнь сейчас проходит очередной неблагоприятный период.
Я замолкла, а Энн, подозвав официанта, заказала нам еще по коктейлю.
Это помогло мне встрепенуться и даже иронизировать:
– Здесь коктейлем не отделаешься. Чтобы поведать тебе о том, что произошло, надо что-то посолиднее.
– Солька, ты же меня знаешь!
Она подняла руку, и официант со жгучими черными глазами, улыбаясь, приблизился к нам.
– Что
