style="font-size:15px;"> Безжалостно дробя кожаными хромочами дубовый настил причала, не полная сотня подводников с душой подхватила припев.
На пирсе тихо в час ночной.
Тебе известно лишь одной.
Когда усталая подлодка,
Из глубины идёт домой!
Белёсая поволока глаз командующего заблестела, сухие губы тронула чуть заметная улыбка.
Хорошо из далёкого моря,
Возвращаться к родным берегам!
Даже к нашим не ласковым зорям!
К нашим вечным полярным снегам!
После прохождения строя, комбриг, опуская руку от фуражки, с глубоким вздохом удовлетворения, проронил шёпотом:
– И за что я люблю вас, таких оглаедов? – Встрепенувшись, зыркнул на Дюжева. Услышал? Нет? – Всё. Можешь своих архаровце в отпуска и Дом Отдыха отправлять. Через две недели получишь пополнение и новую задачу. До конца докования проработаешь, отрапортуешь в чём нуждаться будешь. А пока свободен.
***
Через две недели Максим уже еле таскал ноги. Спал урывками, дай бог по часу в сутки. Ел, что достанется, получал регулярно. Обламывалось то за незнание и халатность, то просто для профилактики, чтобы быстрее соображал и передвигался. Работы в доке хватало, да и на плавбазе посидеть не удавалась. Сутками не вылизал с лодки. От экипажа осталась треть. Кто на Щук-озере калил и набивал пузо, дёргая официанток за подолы, кто в отпуске на домашние харчи налегал, в перерывах между приключениями.
Обязанности верхнего вахтенного сдал и как небольшой роздых получал редкий наряд. Хоть поесть и поспать немного побольше выпадало. Но вот с нижней вахтой и самоуправлением боевым постом – труба. Теории и практики, полученной в учебке, явно не хватало. А досконально изучать лодку и сдавать на штат времени не было совсем. Мех криво улыбался и саркастически хмыкал, когда тот попадался ему на глаза. Час «че» неумолимо приближался. Хотя и так – куда уж хуже. Состояние такое: живой ли, мёртвый – знак равенства. Мысли только две – спать и жрать. Чувство самосохранения выбили совсем. С каждым днём огрехов делал всё больше, естественно и отдачи по организму становилось пропорционально. Соображаловка отключалась.
В один из таких нескончаемых дней ремонтировали компрессор. Муха матерился, ковыряясь в его чреве, и поминутно встряхивал засыпающего Максима. Наконец не выдержал.
– Блин! Завтра моя очередь на Щук-озеро отбывать, а ни хрена не получается. Да ты ещё здесь, того гляди носом своим клапана погнёшь. Не сделаем, мех фиг отпустит. Просыпайся, папу твоего за отхожее место! Дуй к механику в каюту. Пусть документацию на этого ишака даст. Бегом! Одна нога здесь, вторая уже тоже здесь! Пошёл!
Смирнов постучал в переборку каюты.
– Да, – послышалось разрешение.
В каюте сидели оба каплея, разбирая разбросанные по коечке листы бумаги.
– Семён Анатольевич, разрешите обратиться? – Макс уже уяснил,
