его сыновей, – посоветовал Часовщик стражнику, – великие чудеса происходят сейчас волей Сотворителя, пусть молодые сердца причастятся им и уверуют.
Тот сразу же отбыл.
– Хочешь убить нас на глазах у детей? – со злой ухмылкой спросил один. Хлеб.
– Совсем нет, – улыбнулся Часовщик, наклонившись к уху еретика, и прошептал тихо, не оставляющим сомнения в его намерениях тоном. – Я брошу тебя и твоих троих сыновей в ямы, разделённые прутьями решетки так, чтобы вы могли видеть друг друга, и оставлю умирать от голода. Ты будешь всё видеть. Самый маленький умрёт раньше всех, а, по мере того как они будут уходить к Сотворителю, я буду бросать их трупы тебе, чтобы ты в голодном безумии пожирал тела младших своих детей на глазах у старших.
– Убей! Убей моих детей сейчас! – закричал механоид и с небывалой силой вырвался из рук стражников, бросившись под ноги Часовщику.
Тот снова смолчал, на этот раз устремив взгляд к выходу из Святилища в свои покои, где стояли, приведённые стражником, замерев в ужасе, двое сыновей заговорщика и смотрели, как их отец умоляет об их смерти. Третий, годовалый малыш, был на руках у кормилицы.
С расширенными от ужаса глазами смотрели мальчики, как мужчина, которому придала сил и решимости сведшая его с ума мысль о неизбежной жестокой судьбе, выхватил меч из рук Часовщика и понёсся на собственных детей с налитыми кровью глазами.
Он упал, пробежав половину пути, сражённый копьём, безошибочно брошенным одной из охранниц Часовщика. Демон же открыл детям свои объятия и пригласил их к себе:
– Утешьтесь, – позвал он их, поманив, – утешьтесь. Я не смог защитить вашего отца от безумия, но теперь вы дети Мои. И вас никто никогда не обидит.
И пока мальчики приближались к Часовщику, глядя только на него, отгоняя от себя разорвавшее их мир видение пожелавшего их смерти родителя, последний из оставшихся в живых заговорщиков, не стесняясь кричать, обвинял Часовщика во всех мыслимых разуму преступлениях.
– Что же, я слышу, тебе есть что сказать, – улыбнулся Говорящий с Сотворителем, посмотрев на него поверх сбитых русых волос, уткнувшегося в его грудь в безутешном плаче ребёнка, – так говори же, потому что Я не могу бояться твоих речей. Ведь Я, – почти пропел ласковым, сладким голосом Говорящий с Сотворителем, – не могу бояться истины.
– Я скажу Тебе, – оскалился мужчина. У него красивая и умная жена, она поймёт, что единственным способом избежать остракизма после смерти мужа и его измены Богу станет близкая интеграция мраморных рудников с Храмом, – я скажу Тебе, что Преданный был не один. Второй прямо сейчас уничтожает Машины Творения. Потому что пусть лучше будет мир мёртв, чем продолжит существовать под твоею ржавою, жадной рукой!
– Отведите его к народу, – тихо сказал Часовщик, поднимая детей на руки, прижимая их к себе и убаюкивая, – отведите
