Теперь она туда бить будет. Слабинку она ищет в человеке, любую трещинку в душе, через которую и будет томить, пока не изведет.
– Так что это такое? Кто – она?
– Душа девичья плачет. Просит, чтобы помолились за нее, грешную. Не верь ты ей! Душегубка она. Сама руки на себя наложила, а теперь и других за собой тянет. Ты не первый, кого она поймала на жалобы свои.
Старушка надолго уставилась в окно. Задумчивый взгляд ее блуждал по соседским домам, тонкие губы шевелились. Сергею было неприятно за этим наблюдать и он отвернулся.
– Ты вот что, – старушка вновь смотрела на него, – сходи в церковную лавку, купи лампадку. Бабушка ушла в комнату и скоро вернулась с листком бумаги.
– Вот, читать будешь. Архангелу Михаилу. Днем дела свои делай, а к вечеру начинай читать.
Сергей крутил в руках исписанный клочок бумаги: – Так не крещенный я, – тихо запротестовал он. – И в церковь не ходил.
Старушка горестно всплеснула руками: – Это нужно не ЕМУ, дурень. Это нужно тебе.
– Сколько читать? Спорить было бессмысленно.
– Сколько сил хватит, – серьезно проговорила Селяниха. – Одно наказание тебе – не спать. Лампадку зажги, да гляди, чтобы не потухла. На третью ночь сама должна погаснуть. Ровнехонько в двенадцать ночи. Не углядишь – сам следом пойдешь. Только…, – ведунья что-то недоговаривала. Снова села напротив, отвернувшись к окну.
У Сергея вспотели ладони, купюра жгла карман. Он порывисто встал и аккуратно положил деньги на стол. Бабушка даже не посмотрела на него.
Выйдя из подъезда, Сергей попытался вздохнуть, но словно пробку вбили в горло.
– Тюю-лии, тюю-лии, – мозг пронзил звонкий перелив.
Церковь была неподалеку, через дорогу. Рядом расположился деревянный ларек. Зачем-то оглядываясь, страшась чего или стыдясь самого себя, Сергей открыл дверь церковной лавки. Теплый свет позолоты обволок его. Он робко застыл в дверях.
– Господь с нами, – встретила его приветливая женщина. Очки с толстыми стеклами. Внимательные глаза.
– Мне нужна лампада. Домой. Для себя, – зачем-то добавил Сергей.
Продавец показала на полку и Сергей, не рассматривая, выбрал первую попавшуюся.
– Вот эту.
Принимая оплату, женщина не сводила глаз с молодого человека.
– Скорбь чужая на тебе. Упокой душу грешную…
Словно мысли прочитала.
Сергей вернулся домой, прошел в комнату и поставил лампаду на стол. Зеленый стеклянный графинчик с золотистой жидкостью прятал в себе его судьбу.
Ночью громкий крик переполошил весь подъезд. Кричали из 65-й квартиры. Когда вызванные полицейские взломали дверь, то всем присутствующим предстала печальная картина: в углу комнаты, в кресле, распласталось бездыханное тело Сергея. Возле кресла валялся изорванный клочок бумаги. На столе стояла церковная лампада. Стекло почернело и треснуло, масло растеклось по столу, а по комнате витал горький запах тлена.
