и примерял всё это к собственным ощущениям.
И в душе его нарастал ужас.
Самому себе он казался сейчас персонажем жуткого кошмарного сна. И лишь то, что он изрядно устал, частично нивелировало и притупляло эти ощущения.
Гриша обернулся к увлекшимся беседой соседкам, но их лица никакого ужаса, казалось, не выражали. Во всём их поведении ощущалась лёгкость и непринуждённость: не обращая внимания ни на что вокруг и радуясь каким-то пустячным мелочам, Лена с Инной, похоже, чувствовали себя в своей стихии. Это одаривало Гришу надеждой, что, возможно, не всё так плохо, как видится на первый взгляд.
При этом ему вспомнилось, как, готовясь к поездке, в журналах и интернете он неоднократно наталкивался на фотографии Мумбая, где запечатлены были величавые здания, аккуратные скверы и живописные аллеи. Где они были теперь?
Озираясь по сторонам, Гриша не наблюдал ничего даже отдалённо похожего на те снимки. Напротив, видимое являлось стопроцентным антиподом, вызывая в нём лишь омерзение и ощущение пребывания на свалке, которой, казалось, не будет конца.
В воздухе носились запахи испарины, мочи и чего-то протухшего.
«Клоповник, ох и клоповник! – вертелось в голове у Гриши. – Может, водитель везёт нас прямиком в ад, выбрав самую кошмарную дорогу на свете?!»
Ухабы, рытвины и канавы, в которые без конца угождал моторикша, заставляли содрогнуться все внутренности организма. Изношенный асфальт, судя по всему, был проложен в незапамятные времена и, наверняка, был свидетелем не одной смены эпох.
Справа от дороги производящие зловещее впечатление кособокие трущобы уходили в необозримую даль, и в них – сомнений не было – жили тысячи индийских семей. Грише мерещилось, как из этих трущоб, подобно ходячим мертвецам, в сторону дороги стекается орда грязных, одичалых людей, одетых в рваньё, и кидается на их маленького моторикшу, пытаясь повалить его на обочину.
Гриша обернулся налево: в той стороне дома ещё колониальной английской постройки, покрытые толстенным слоем пыли, выглядели убого и жалко, обветшало и неухоженно, напоминая заброшенный город из фильма ужасов. Своим пришедшим в упадок внешним видом эти строения будто насмехались над ушедшей в прошлое колониальной державой – Британской империей – и над людьми, которые этот район однажды возвели.
Моторикша нёсся как ошпаренный. Ехать по встречной полосе таксист, по-видимому, считал вполне привычным делом. При этом непонятно было, как при столь оживлённом даже в эти ранние утренние часы движении и на редкость дурной манере вождения он не угодил под колёса какого-нибудь грузовика. За время езды авария казалась неизбежной по меньшей мере трижды, но всякий раз, в последние доли секунд, водитель успевал крутануть руль в нужном направлении и увернуться от удара, продолжив свой путь, ничуть не сбавив скорости.
На дорогах почти не смолкали сигнальные клаксоны. Моторикша не оставался в долгу: прежде чем завернуть на очередной поворот, таксист протяжно и пронзительно предупреждал возможный встречный транспорт о своём появлении.
«По-видимому,
