трудом справлялся с желанием толкнуть его, чтобы тот упал на пол и почувствовал себя хотя бы немного униженным.
– Наш староста такой здоровый, мне аж жутко! – продолжал трещать чертов иностранец на своем проклятом кривом японском. – Мне казалось, что все японцы маленькие, а наш староста просто шкаф, да? Скажи же, он огромный! Мне кажется, он даже выше меня! Как треснет – мозгов не соберешь! Эй, а это что? – он беззастенчиво, как невоспитанный ребенок, ткнул пальцем в частокол шрамов на запястье Кицуне, которые случайно показались из-под рукава, когда парень потянулся за листом, – парочка порезов была совсем свежая. – Ты что, вены пытался вскрыть? Все из-за этого мудака, да?
Кицуне в этот момент захотелось не просто вскрыть вены, а сделать харакири!
– Не смотри, пожалуйста! – вдруг заорал он на всю аудиторию и расплакался, выронив из рук только что собранные листы. Впервые ему было наплевать, что все смотрят и осуждают его за постыдное поведение. Унижаться дальше уже было некуда. – Почему? – всхлипнул он, глотая слезы. – Я ничего плохого не сделал! Я всегда был нормальным парнем и хотел жить нормальной жизнью. Что я такого сделал, чтобы заслужить все это?
Курт закатил глаза. Кажется, истерика Кицуне его ни капельки не впечатлила. Он лишь фыркнул:
– Ты больной, что ли? Опять гребаные листы разбросал, теперь заново собирать!
Затем наскоро сгреб то, что десять минут назад было рефератом, небрежно бросил это на первый попавшийся стол и бережно поднял Кицуне за плечи.
– Все хорошо. Вставай, пойдем.
И вывел его из аудитории.
Японский демон
– Мартин, когда мы вернемся домой? – вдруг спросил Курт после ужина.
Он сегодня был чем-то расстроен и совсем ничего не ел. Мартин вздохнул, подумав, что у него снова нелады с японским. Или опять в университете травят.
– Я тебе уже сто раз говорил, – вздохнул Мартин и вернулся к электронному письму, давая понять, что не намерен продолжать эту тему.
Курт подкрался сзади и, как ласковый кот, обнял Мартина за плечи своими длинными тонкими руками. Тот не смог совладать с собой и поцеловал его в локоть.
– Ты ведь несерьезно это говорил, да? – мурлыкнул Курт и потерся подбородком о шелковистые волосы Мартина, которые были, как и у него, цвета вороного крыла, только кое-где уже с серебристой проседью.
– Я говорил это совершенно серьезно и повторю еще, сколько хочешь, раз. Мы никогда не вернемся в Манчестер, – ответил Мартин хладнокровно.
– Ну и ладно, черт с Манчестером, – продолжал подлизываться этот хитрый чертенок. – А если в Лондон? Или в Ливерпул?..
– Ни в Лондон, ни в Ливерпул, ни даже в Бирмингем. В Англии нам больше делать нечего.
То, что произошло дальше, Мартина не удивило. Курт резко отпрянул и больно пихнул его в спину.
– Хочешь сказать, мы навсегда останемся в этой чертовой стране?! – заорал он, как ошпаренный,
