любовь, а всей Лизанькиной жизни – это так, пустяк-с.
Навроде тех же семечек.
– Я не желаю тебе зла. – Раздавив скорлупки пальцами, Тиана отправляла их в кусты, а сизоватые, высушенные до хруста семечки бросала в рот.
Грызла.
И выглядела при том страшно собою довольной.
– Но твой кавалер мне не нравится.
– Главное, чтоб он мне нравился, – ответила Лизанька, внезапно успокаиваясь.
Да и положа руку на сердце, что эта, чернявая, ей сделает?
Ничегошеньки.
Да, папеньке нажалуется… да, папенька опять станет Лизаньке пенять, что, дескать, ведет она себя непозволительно… но и только.
Князь настроен пресерьезно, не отступится…
…и будет Лизаньке идеальное предложение с букетом розанов, кольцом и страстным в любви признанием… а потом она снова позволит себя поцеловать.
Жениху ведь можно.
– Он может оказаться… не тем человеком, за которого себя выдает. – Тиана слизала с пальцев полупрозрачные былинки, которые остаются от тыквенной скорлупы. – Представляете, как оно огорчительно будет?
– Представляю, – сквозь зубы ответила Лизанька.
Семечки она не возьмет.
Принципиально.
И еще потому, что девицы высокого роду, даже если только высокий род в перспективе ожидается, семечки не едят, если, конечно, оные девицы – не круглые дурочки навроде Тианы Белопольской.
Где ее папенька откопал только?
– Вот у нас в Подкозельске…
– Прекратите! – Лизанька смахнула семечки на траву. – Я знаю, что нет никакого Подкозельска…
– Как нету? – притворно удивилась чернявая стервь. – Есть! Еще как есть! Хороший город! Основан в три тысячи пятьсот пятьдесят втором году от сотворения мира… ежели мне не верите, то в справочнике гляньте.
И глядит так, что Лизанька краснеет.
От злости.
Исключительно.
– Вы… я знаю, что вы не та, за кого себя выдаете!
– И кто я?
А взгляд-то такой кроткий, невинный даже взгляд.
– Папенькина акторка! Он вас привез, чтоб за конкурсантками приглядывать! И если вздумаете мне мешать… – Лизанька наклонилась к смуглому ушку. – Я всем расскажу! Поглядим, что тогда папенька с вами сделает… за разглашение…
– А вы не думали, – акторка глядела снизу вверх с такой улыбочкой, от которой у Лизаньки вовнутри все переворачивалось, – что если вдруг вы заговорите, то хуже всего будет именно вашему папеньке?
Лизанька уйти хотела, но руку ее перехватили, сжали:
– Подумайте на досуге. Быть дочерью познаньского воеводы всяк интересней, чем быть дочерью бывшего познаньского воеводы.
– Ты мне угрожаешь?
Тиана руку выпустила
