не Лазарь.
Внутренний правдолюбец, всегда берущий на себя слово в спорных ситуациях, охотно подсказывал, что в этом они с Матвеем как раз похожи: «Поменяй вас местами, и еще неизвестно, в какого деспота превратился бы ты». С этим трудно было не согласиться.
Сейчас Матвей снова смотрел на Лазаря сверху вниз, будучи на полголовы ниже, и упивался законностью предъявляемых обвинений. Еще одна бесплатная возможность показать, кто в доме хозяин.
Отпираться было глупо, бессмысленно и слишком недостойно.
– Дара сдала?
– Нет, – покачал головой Матвей.
– И просила не сдавать ее.
– Сказал же – нет, – возвысил тон Матвей. В отличие от колымаги Сенса, этот парень заводился с полоборота. – Ты сам себя выдал, когда забыл подчистить историю посещений. Что-то не припомню, когда это мне понадобились таблетки от шизофрении.
«Эх, Малой, Малой…»
– Может, понадобились Айме? Ты присмотрись…
– Слушай, урод… – Матвей хлопнул Лазаря по плечу тяжелой ладонью, все это время безответно висевшей в воздухе. – Еще раз залезешь в нашу комнату без спроса – и тебе понадобятся противозачаточные. Намек ясен?
Лазарь не ответил, и какое-то время они с Матвеем молча пожирали друг друга глазами.
– У тебя все? – наконец, спросил Лазарь.
– Пока что.
– Ну тогда до завтра? – Он протянул Матвею ладонь.
– Да пошел ты!
Матвей развернулся и, широко расставляя руки, затопал к лестнице.
«А иногда бывает так, – размышлял Лазарь, возвращаясь в комнату Сенса, – что первый, кто пожмет сегодня твою руку, станет первым, кто пошлет тебя куда подальше».
11
Они накинули на плечи куртки и вышли на запорошенный снегом балкон. Эта часть деревни располагалась на холме, и отсюда открывался прекрасный вид на город. В комнатах погасили свет, чтобы сделать ночь еще пронзительнее и чище. Неколебимая стоялая мгла, подсвеченная снизу огнями простирающегося внизу города, напоминала украшенный блестками бархатный занавес, за которым прятались до поры до времени декорации дня.
– Хорошо сегодня. – Сенсор смел ладонью снег с перил и оперся на них локтями. – Морозно и не холодно.
– Дышится, – согласился Лазарь.
– А у нее там лето.
– У них у всех там перманентное лето.
Сенсор ненадолго ушел в себя. Потом заявил:
– Знаешь, а у меня, наверное, была бы зима.
– Можешь сколько угодно рефлексировать на эту тему, но только тот парень, кем ты себя считаешь, и тот, кто ты есть на самом деле, – эти двое никогда не встретятся, не сядут за один стол, чтобы пропустить по паре пива. А если и пересекутся, то все равно не узнают друг друга. Так что ты не можешь ничего знать. Да и не надо…
Они
