словно во рту кусочек перца, но в тоже время обволакивающе сладкий и с легкой кислинкой.
На Экранах, а свет в комнате приглушен, так что они отбрасывают впереди себя яркие, холодные, неоновые прямоугольники, мелькают интерфейсы Системы. Я в очередной раз разглядываю коллекцию натюрмортов, начал с голландцев семнадцатого века, а теперь, кажется, уже подбираюсь к импрессионистам в надежде отыскать вдохновение для нового Мгновения. В последнее время с этим у меня туго, да и зрители в Потоке заметно заскучали, Система предупреждает, интерес падает, значит надо бы постараться и придумать что-то новое и грандиозное.
– Так… Может уйти от этой квазистатичности изображения и попробовать добавить больше движения? Хм…
Внезапно в углу экрана мелькает уведомление. А спустя пару секунд слышу стук в дверь.
– Марта?
Я удивлен. Она улыбается.
– Привет, Юрген. Не против?
Проходит внутрь. На пол с легким шорохом падают прозрачные капли.
– Нет… Нет, конечно… Заходи.
Закрываю дверь, едва касаясь ее прохладного, мокрого плеча, и замираю. Она раздевается, откидывает капюшон, снимает длинный, блестяще зеркальный от дождя плащ, привычно отправляет его в прозрачную, утопленную в стену капсулу шкафа. Затем проходит в комнату, любопытно оглядываясь кругом, замечает Экраны.
– Чай?
Я совсем сбит с толку и немного раздражен. Она не предупредила, что зайдет, а у меня были свои планы на вечер. Вокруг нас, как на зло, все тот же загадочный, уютно интимный полумрак, он словно нарочно намекает на что-то, и это действует мне на нервы.
– Да, не откажусь, спасибо.
Она кивает, отбрасывая назад влажноватые, волнистые волосы. Проходит за мной к столу кухни. Я жду пока автомат приготовит еще напиток, после чего усаживаюсь на стул, плотно обхватывая ладонями свою полупустую уже чашку.
Марта синхронно повторяет это движение.
Мы – друг напротив друга, словно приготовившиеся к обороне или, быть может, к примирению?
– Юрген…
Она вздыхает. Делает глоток. Чуть морщится. Я боюсь шелохнуться, чувствую ее напряжение и волнение, концентрацию решившегося на серьезный поступок человека, и знаю, сейчас очень важно все не испортить.
Она опускает голову, скрывшись от меня, словно за занавесом, за шелковистыми переливами мягких волос. Ее лицо в их синеватой тени, а весь оставшийся свет в комнате вокруг – теплым шлейфом.
Она говорит тихо, но разборчиво. Говорит, что я для нее очень дорог, что она не хочет меня терять. Что долго думала, прежде чем прийти, и если я решил иначе, то она не помешает, встанет и тут же уйдет.
Она знает, что не идеальная и что, наверное, никогда не сможет уделять мне все свое время, что для нее очень много значит творчество, ее работа, ее дело, ее Изображения, она сама, и вряд ли это изменится.
