из тира и внезапно вскочил на ноги, – а все же вы у меня еще сегодня покатаетесь на карусели!
– Вы сами в это не верите, – недоверчиво сказала Ханна. Биби медленно подтянула гольфы.
– Вы хоть понимаете, чем вы рискуете?
– Там! – крикнул Герберт вне себя. – Чужой ребенок! Он тонет!
Леон взял у него из рук бинокль.
– Это взрослый мужчина, – с горечью сказал он. – Плывет.
– Пошли, – тянул их владелец тира, – я не шучу. Мой компаньон уехал, вам выпала единственная возможность. В это время никто не станет летать. Вы будете одни.
– Мы будем одни, – повторил ошарашенный Георг.
– Здорово! – крикнула Биби, и это прозвучало, словно птичий крик. – А Эллен?
– Эллен сегодня не будет кататься, – сказал мужчина. – И потом, она может покататься в другой раз.
– Я вас здесь подожду, – безмятежно объяснила Эллен. Такая справедливость не вызывала у нее возражений. Она посмотрела им вслед.
Человек из тира побежал вперед, а они поспешили за ним в сторону гор. Вода текла им навстречу, от этого казалось, что они бегут еще быстрее. Они крепко держали друг друга за руки. Собаки лаяли и отставали от них, парочки размыкали объятья на серых лужайках. Плоские камешки шлепали по воде.
Освещенная поздним солнцем, неподвижно застыла карусель. Человек отпер замок. Карусель застыла между двумя газометрами, задумчивая и отрешенная, как еще не загримированный клоун. С пестрой крыши свисали длинные, внушительные цепи. Маленькие сиденья блестели лаком. Небо и солнце внезапно тоже засверкали лаком. Ни с того ни с сего дети рассмеялись.
– Хотите музыку? – спросил мужчина.
– Настоящую? – возбужденно ахнул Герберт.
– Ты слишком много требуешь, – возразил мужчина.
Угрожающе чернели газометры.
– Музыка – это опасно, – сказал Георг. – На воде ее далеко слышно. Где-нибудь там есть тайная полиция.
– Воде-то что, течет себе мимо, – мрачно заметил мужчина.
– А если они узнают, что мы катаемся на карусели! – Рут поежилась. Владелец тира молча проверил сиденья. Грозно поблескивал песок.
– Музыку!
– А если на вас донесут?
– Знаете, что это значит?
– Нет, – спокойно сказал мужчина и крепко пристегнул детей. Словно на пробу он привел карусель в движение. Сиденья качнулись.
– Давай! – снова крикнула Биби. – Музыку!
Крыша начала кружиться. Негнущаяся нога Герберта боязливо взлетела в пустоту.
«Возвращайся!» – заорал раструб динамика поверх парапета набережной.
– Я хочу сойти! – закричал Герберт. Никто его не слушал.
Дети летели. Они летели вопреки закону своих тяжелых башмаков и вопреки закону тайной полиции. Они летели, повинуясь закону центробежной силы.
И серость, и зелень остались далеко
