дальше – Ханна. Она собирается когда-нибудь потом родить семерых детей, а еще она хочет дом на шведском побережье и чтобы муж у нее был священником, и она все время вышивает скатерть. А может, это занавеска для детской в ее новом доме, верно, Ханна? Слишком много солнца вредно. Так вот, она тоже ждет с нами, даже не уходит в полдень ни домой, ни в тень газометра, вон туда, выше по реке.
А это Рут, наша Рут! Она любит петь песни, лучше всего про золотые улочки вдалеке от мук земных. Ее родителей уже предупредили, чтобы в сентябре они освободили жилплощадь, а она все надеется, что у нее будет квартирка на небесах. Мир прекрасен и велик – тут мы все согласны, – но все-таки! Какая-то здесь неувязка, верно, Рут? Концы с концами не сходятся.
Герберт, иди сюда, малыш, он у нас самый младший. У него нога не сгибается, и он боится. Боится, что не сумеет плыть вместе со всеми, когда надо будет спасать ребенка. Но он прилежно тренируется, и скоро у него получится. Из дедушек и бабушек у него трое с половиной неправильные, и он их всех очень любит, а еще у него есть красный мяч для водного поло, и он иногда дает его нам поиграть, верно, малыш? Он – серьезный ребенок.
– А ты?
– Меня зовут Георг.
– Ты убиваешь драконов?
– Я их запускаю, не драконов, конечно, а воздушных змеев. Вот погоди, наступит октябрь, и Рут споет: «Пусть душа твоя взмывает, как воздушный змей» – или что-то вроде того. Что у меня еще есть? Четыре неправильных дедушки и бабушки и коллекция бабочек. Об остальном сама догадайся.
Иди-ка поближе. Видишь, у Герберта старый театральный бинокль, он им все время обшаривает канал. Герберт – наш маяк. А там, на другой стороне, – железная дорога, видишь? А там внизу – старая лодка, в ней все время сидит кто-нибудь из наших.
А если ты пройдешь немного дальше в сторону гор, там будет цепная карусель.
Цепная карусель – это красота: можно всем хвататься за руки, а потом отпускать.
– И сразу улетаешь далеко друг от друга!
– И закрываешь глаза!
– А если повезет, цепи порвутся. Музыка современная, и размах аж до Манхеттена, так говорит человек в тире. А уж если цепи оборвутся! Знать бы, кому уже привалила такая удача?
– Каждый год приходит кто-то из какой-то комиссии и проверяет карусель. И очень зря, говорит человек в тире. Только мешает людям летать. Но они и сами рады, хотят, чтобы им мешали, так говорит человек в тире.
– А потом как начнут раскачиваться – и переворачиваются вниз головой!
– И тут они наконец замечают, что перевернулись вниз головой, говорит человек в тире.
Дети говорили неудержимо, перебивая друг друга.
– А вы уже много катались? – потерянно спросила Эллен.
– Кто, мы?
– Ты имеешь в виду нас?
– Мы еще ни разу не катались.
– Ни разу?
– Запрещено: цепи могут порваться!
– Наши бабушки и дедушки слишком тяжелые.
– Но иногда приходит
