всю стать.
Так, семя мужское – есть боль и отрава,
какие порой надо тоже сливать.
***
Вокруг нет концертов, болезней, угрозы.
Я жду копачей и гостей, гробовоз,
венки и знакомые, новые слёзы…
Я – кладбище. Жажду я новый завоз.
***
Метро и вагон, и напротив красотка
взирает в экран, улыбаясь с теплом.
Наверное, книга, работа иль нотки…
В окне ж отражение… порно с конём…
***
Вокруг только ели и клёны, и сосны,
что сбоку иглисты, и снизу разброс.
Вся жизнь среди них так колюча, несносна.
Я – липа, и прозвище мне "медонос".
***
Курящие в клетке, в заборной ограде
собой демонстрируют дикий пример,
как звери на общеживотном параде.
Их место – зверинец, вонючий вольер.
***
Грязнуля в потёртом и сальном наряде,
в каких-то заплатках и швах, и кусках,
с похмельем в глазах и с душевным разладом,
но в вымытых туфлях и в белых носках…
***
Во тьме инвалидной, слепой и бесцветной,
острее все звуки и запахи, слух.
Но так одиноко в ночи чёрно-бледной,
и мрёт в ней цветочный и ищущий дух.
***
Неужто та шутка настолько отменна,
что вводит в неистовство, жар куража,
что вносит безумие в мысли и вены,
что можно так ржать, аж на два этажа?!
***
В квартире становится ярче, теплее,
кирпичные стены пошире, родней,
а сердце стучится о клетку сильнее,
когда ты приходишь под вечер ко мне…
Былые пророки с пером и гитарой
Надрывные песни великих поэтов,
смелейшие мысли и гордый напев,
мотивы о жизни, любви и победе
всегда покоряют задумчивых дев.
Их меткие речи, умелые пальцы,
глубокие думы из шахт темноты,
их мощь мудрецов и душевных старальцев
средь крепости струн шедеврально святы.
Слова и мелодии бьются в героев,
в борцов-патриотов с идейной стезёй,
вживляются в думы, надкостья, покрои,
к телам прилипая шипами, бронёй.
Певцы-одиночки, что выросли выше,
питают разрозненных, верных бойцов
и избранных, лучших, кто верою дышит,
кто в битве не станет
