На Литейном остановился конный конвой и солидный экипаж, запряженный превосходной парой, с лакеями на запятках. Из коляски тяжело выбрался очень тучный Павел Яковлевич Беркасов – полицмейстер этой части города. Александр Андреевич, увидев его из окна, скривился, словно попробовал что-то кислое: он терпеть не мог подчиненного за глупость, подлость и вороватость, но избавиться не удавалось. Высокие покровители.
– Явился… – недовольно пробормотал Аплечеев.
– Что, простите? – недоуменно спросила Ульяна Августовна.
– Ничего. Спасибо, ваше сообщение необыкновенно полезно. Не смею задерживать.
Ульяна Августовна поднялась, оправила юбки и замерла в нерешительной позе. Вставший Аплечеев ожидал ее ухода, ничем не выдавая нетерпения.
– Вы ведь найдете убийцу? – тихо спросила она.
– Что? Да, да, непременно. Прошу просить. Следующего давай!
В комнату впустили мальчика со взрослым мужчиной мещанского вида – отцом, если судить по внешнему сходству. Мужчина нервничал и непрерывно вытирал руки о передник.
– Ваше благородие, не погуби! – с порога взмолился он. – Ведь дурачок, дитя неразумное, сам не знает, что плетет! Не слушайте вы его!
– Друг мой, – ласково сказал Александр Андреевич, – совершенно напрасно опасаетесь. Если ваш сынок точно и честно расскажет все, что видел, нечего бояться. Больше того. Знаешь, кто я?
– Откуда нам.
В комнату, тяжело пыхтя, вкатился Беркасов.
– Прибыл, Александр Андреевич.
– Позже, Павел Яковлевич, позже, – поморщился Аплечеев.
– Как звать? – обратился он к лавочнику.
– Белкины мы, – угрюмо ответил мужчина.
– Чем промышляешь?
– Лавка у нас, мучная.
– Павел Яковлевич, вот что, позовите-ка мне пристава, тьфу… – Александр Андреевич покрутил рукой в воздухе в поисках нужного слова, – инспектора. А сами езжайте уже, мы тут сами.
– Будкевич, – обратился Аплечеев к вошедшему приставу, – это Белкин, мой большой друг, здешний лавочник. Не обижать.
– Как можно, ваше превосходительство. Мы никогда…
– Хорошо, хорошо, ступай.
Выглянувшее солнце кольнуло глаза Александр Андреевича, он прикрылся ладонью, встал из-за тяжелого обеденного стола, подошел к мальчику, мявшему в руках картуз, и приобнял его за плечи.
– Давайте-ка присядем, молодой человек.
С этим словами он увлек мальчика к дивану, небольшому, но очень солидной наружности. Жилище Альтбергов вообще было обставлено с известной претензией.
– Как вас звать, юноша? – очень любезно спросил обер-полицмейстер, когда они устроились.
– Васька, – довольно хмуро ответил мальчик, пряча глаза, чтобы не встретиться взглядом с отцом.
– Вот вам, Василий,
