не видел… Перезабыл всех других!
Вернемся теперь опять в Ачинск «прекрасный», как мы его прозвали. Наша жизнь шла как обычно. Студенческая жизнь! Кроме учебы были, естественно, и развлечения. Пили пиво с получки, устраивали концерты. Кстати, к тому времени я уже умел играть на гитаре и на мандолине. Любил особенно менуэт. Играл даже классику. Научился играть на гармошке. Интересно отметить, что никто из моих сестер и братьев музыкальных способностей не имел, один я оказался музыкальным, причем ни у кого не учился, достигал сам. Быстро запоминал мелодии и без особого труда воплощал в музыкальный инструмент. Еще в коммуне я, мальчик, играл со взрослыми на самодельных домашних концертах. Пока на балалайке, потом на мандолине. В школе играл на школьных концертах. В то время впервые увидел и услышал баян. Как он мне врезался! Я в нем увидел неограниченные возможности. Заметил, что выигрываются и все тона и полутоны, чего на гармошке нельзя. Второе: можно менять октавы и тональности. А тональности нужны, чтобы можно было подыгрываться к любому голосу.
Ну, к баяну еще вернусь позже.
Продолжение (начало см. в Тесинская пастораль на 2015—2016, 2017—2018, 2019—2020 гг.)
Антон Филатов. БОМЖ. Сага жизни
Книга третья. Политика серых
Герой нашего криминогенного повествования Евгений Борисович Шкаратин, неприкаянный скиталец, известный более своей кличкой Шкалик, ищет отца. Так уж случилось: умирающая мама оставила семнадцатилетнему Женьке одно лишь сердобольное завещание, уместившееся в короткую предсмертную фразу: «Найди отца, сынок… Он хороший… не даст пропасть…» Завещание матери стало для Шкалика делом его жизни. Всего-то и слышал Женька Шкаратин об отце: «…Он не русский, а звали по-русски… Борисом. Фамилию не запомнила… Не то Сивкин, не то Кельсин… Китайская какая-то фамилия. А вот примета есть… пригодится тебе… У него мизинец на руке маленький такой… культяпый. Найди отца, сынок…»
Глава первая. Неформалы
Шкалик шпынял кошку. Рыжика, кошару, так и не определенного по полу, игручего, словно заводной попрыгунчик, научил бегать за фантиком, тугим комочком конфетной обложки. Рыжик приносил зубами фант, клал у ног Шкалика и с напряжением ожидал нового выстрела… щелчком. Фьють! Комочек отлетал в темный угол, а кошара кидался за ним, выуживал из-под тумбочек, ловко шурудил лапами, гоняя шарик, как заядлый футболист… «Кошки дрессируемы? Умны, как собаки?» – с изумлением восхищался Шкалик. И снова пулял шарик.
В соседней комнате сидел плотный шатен в синей рубашке. Чикал клавишами компьютера. Лицо его, подсвеченное бликами дисплея, сосредоточено в мученической гримасе: отражает какую-то гнусь души. Полный стакан чая, выдвинутый на авансцену стола, так и не отпит, и уже не парит. В затылок шатена из оконного переплета струится пополуденное солнце, пригревая голову. Лучистые блики высвечивают и углы, и кошака, и Шкалика, заражая
