на которого можно опереться. Укрыться за ним, как за волнорезной стеной в гавани. Это было выражение самой жены, когда она оставляла Рада гнить на диване. Выросши в семье моряка, жена имела привязанность к таким выражениям. «Гнить на диване» – это тоже были ее слова.
Кто знает, может быть, он не сгнил именно потому, что был оставлен ею сгнивать. Одиночество, оказывается, не стимулирует процесс разложения.
Единственное – тогда, выбравшись из-под накрывших его руин, Рад полагал, что самое страшное у него позади. Конечно, фитнес-клуб – это было совсем не то, чем бы ему хотелось заниматься в жизни. Как говорится, о том ли мечтал. Но уж какой бизнес удалось выстроить, тот и удалось. Выбирать не приходилось. Что шло в руки, то и пришлось взять.
Пчелка в серой дубленке, поворачивая за угол красного кирпичного здания, в котором располагался переговорный пункт, оглянулась еще раз. Рад хотел помахать ей рукой: лети, лети! – уже было вытащил руку из кармана куртки, но остановил себя. Пчелка могла истолковать его жест как призыв и, если действительно была не против его внимания, оказалась бы в неловком положении. Чего ей Рад совсем не желал.
Лети себе, лети, только произнес он про себя, всовывая руку обратно в глубину кармана.
В маршрутке на обратном пути Рад встретился со своим знакомцем по поселковому магазину, здешним старожилом. Знакомца звали Павел Григорьич. Это был похожий на высушенную временем сучковатую палку старик, с выгнуто-вогнутыми, коряжистыми ногами, с коряжистыми руками и, казалось, вытесанным из коряги усталым землисто-коричневым лицом. Вообще Рад старался не заводить знакомств здесь, Павел Григорьич был исключением. Еще в самые первые дни жизни в поселке, стоя за ним в очереди, Рад выручил старика при расчете с продавщицей, добавив за него недостающие пять или шесть рублей, и с той поры, встречаясь, они здоровались, и, случалось, приходилось разговаривать.
И сейчас тоже пришлось вступить в беседу.
– За керосином ездил, – сказал Павел Григорьия, указывая на большой почерневший от времени бидон с узким горлышком у ног на полу. – Дожили, да? За керосином ездить приходится – семь верст киселя хлебать.
– А раньше что, не приходилось? – из вежливости спросил Рад.
– Да раньше три керосинные лавки в поселки были. Потом одну ликвидировали – так все равно две. Куда ближе – туда пошел. А теперь езди вон. Да приедешь – нет его. На третий раз купил! Три раза ездил киселя хлебал.
– А что, без керосина нельзя? – все так же для поддержания беседы проговорил Рад. – На что вам керосин? Вы на керосинке готовите? Газ же есть.
– Какой газ, откуда? – вопросил Павел Григорьич. – Конечно, на керосинке. Я газ себе ни при советской власти позволить не мог, ни сейчас. Это не в городах – провели и пользуйся. Тут сам все оплачивай. Метр труб к тебе проложили – вот тыщу рублей выложи. Еще метр – еще тыщу.
