доставала изо рта самоцветы.
– Интересно, – делая очередной глоток мартини, спросил Рад, – что нужно для того, чтобы стать галеристом? Закончить искусствоведческое?
– Прежде всего любить искусство. – Прелестница снова погладила себя по крылу носа. – Ну и, конечно, разбираться в нем. Понимать толк. Получить искусствоведческое образование желательно. Я его получила.
– МГУ?
– МГУ.
– А, значит, с той же грядки, – сказал Рад.
– А вы тоже закончили искусствоведческий?! – вопросила прелестница с радостью соучастницы в некоем тайном и выгодном деле.
– Я дал повод так считать? – Рад извинился голосом. – Нет, под грядкой я имею в виду сам университет. А учился я на мехмате. Я математик.
– Как Серж?! – с той же радостью соучастницы в тайном и выгодном деле вопросила прелестница.
– Как Серж, – подтвердил Рад.
Серж – это был хозяин дома. Удачная партия Полины, похитившей его четыре года назад из прежней семьи и теперь вкушающей всю сладость денежной жизни. Финансовый директор крупной компании, которую даже дефолт 98-го только слегка качнул: торговля сталепрокатом, торговля какими-то полезными ископаемыми, ниша на рынке продуктов…
И еще это был не кто другой, как тот сокурсник Рада, что привел его на ночную тусовку, где обсуждался вопрос об учреждении партии, оппозиционной коммунистической. Где он был со всеми знаком, со всеми в дружеских отношениях. Потом Раду приходилось видеть кое-какие лица с тех посиделок то в официальной хронике по телевизору, то в какой-нибудь передаче – высокие посты занимали люди. Наверняка он мог пошуровать некими тайными рычагами, нажать на скрытые от стороннего взгляда педали, чтобы освободить Рада от сдавливающей шею удавки – о чем его Рад и просил, – а уж что без сомнения мог – дать в долг, но все, что он сделал – это спрятал Рада у себя на даче. От чего ему была одна выгода.
– Вы тоже где-то финансовым директором? – спросила прелестница, когда Рад подтвердил ей, что он как Серж.
Рад, глядя на нее, усмешливо прищурился. Девушка, видимо, полагала, что знание высшей математики гарантированно открывает путь в топ-менеджмент.
– Нет, – сказал он, – я не финансовый директор. Я… – он замялся и неожиданно сам для себя проговорил: – Я человек-невидимка.
Прелестница сочла его откровение за намек довольно тривиального содержания.
– В смысле, вы… разведчик? Шпион?! – вопросила она с чувством прикосновения уже к настоящей тайне.
Рад между тем справился с нахлынувшей было на него откровенностью. Причиной которой было, конечно, действие мартини, выпитого им в изрядном количестве, – утреннее перевозбуждение из-за этого происшествия с баскеривильей все дребезжало где-то в глубине провисшей струной и требовало сброса. Да плюс ко всему эта черноволосая галеристка так ему нравилась.
– Да, я японский шпион штабс-капитан Рыбников, –
