так и подскочила на месте:
– Значит, вы мне поможете?
Парень, не дрогнув ни одним мускулом, заявил:
– Помолюсь о душе новопреставленной.
– Тут не молитвы нужны, – фыркнула я, – а конкретные действия. Давайте договоримся, что я завтра подвезу вам доллары и письмо, а вы ищите Егора.
Рагозин медленно оторвал от пола тяжелый, словно свинцовый, взгляд и ответил:
– Сие невозможно.
– Как это? – оторопела я.
– Мирские заботы более не существуют для меня, теперь моя жизнь посвящена Господу.
– Ну ничего себе! А деньги? Тридцать тысяч!
Рагозин спокойно парировал:
– Здесь злато не требуемо.
– Так не ваше же, а мальчика Егора, Настя надеялась на вас!
Что-то похожее на раздражение мелькнуло в глазах собеседника.
– Прошлое мертво. Засим разрешите откланяться.
И он упругим шагом двинулся к двери.
– Погодите, – рванулась я за мужиком.
Николай притормозил и оглянулся, я резко остановилась, словно налетела на стену. В глазах служителя церкви не отражалось никаких эмоций – ни горя, ни радости, ни злобы, ни сожаления, лишь мертвая пустыня спокойствия. Мирские заботы и впрямь не существовали для отца Иоанна, его интересы ограничивались монастырскими стенами, и говорить с таким, тем более просить о чем-то явно не стоило.
– Простите, – пробормотала я.
Отец Иоанн медленно склонил голову и выскользнул в коридор. В комнату ворвался одуряюще аппетитный аромат гречневой каши.
Невольно сглотнув слюну, я посмотрела на отца Филарета и с тоской поинтересовалась:
– Что же делать?
Парень покачал головой:
– Сие неведомо.
– Хороший же вы священник, если совет дать не можете, – вскипела я.
Филарет слегка улыбнулся.
– Боюсь, мои советы окажутся вам не по душе.
– А именно?
– Господь никогда не дает человеку большего креста, чем тот сумеет снести…
– Не поняла…
– Очевидно, деньги и поиск молодого человека – испытание, которое послано не отцу Иоанну, а вам.
– То есть я должна сама искать Егора?
Филарет кивнул.
– Покойная умирала, зная, что ее последнюю волю выполнят всенепременно. Большой грех не оправдать такой надежды.
– Ну, знаете ли, мне больше делать нечего! Семья, дети, готовка, стирка…
– Так то телесное, а надобно и о душе подумать, вдруг этот Егор нуждается и ждет помощи!
– Черт знает что!
Филарет перекрестился и добавил:
– Каждый сам выбирает свой путь, а сейчас, извините, мое время ограничено, да и вам,
