увидим? – спросил Фима. – Если нас туда не пускают.
– Своим ходом, – ответил кто-то, кажется Садовский. – Год за годом и доберетесь.
«Интересно, а что бы она сказала мне?» – неожиданно подумала Арина. Но потом Алиса повернулась лицом к зрителям и посмотрела на них прямым, пронзительным и неожиданно грустным взглядом. Ее грусть была столь отчетливой и глубокой, что Арина вздрогнула. Оглянулась на Митю, но, как ей показалось, он ничего не заметил. «Что же такое она знает о нас в будущем, – изумленно подумала Арина, – но не хочет рассказывать?» В ту же секунду остановила себя; это всего лишь фильм, выдумка, а она уже почти взрослая.
В середине восьмидесятых участились набеги гопников из-за Муринского ручья. Судя по слухам, подобное происходило много где еще; гопники стали все чаще покидать места своего привычного обитания в Купчине, Колпине, Веселом поселке и Стране трех дураков и появляться в тех районах, где много лет о них в основном лишь слышали. По вечерам гопники все чаще выходили на широкие проспекты, приставали к прохожим на автобусных остановках, на плохо освещенных боковых улицах и в темных дворах требовали денег, предлагали попрыгать; девицы так и вообще шарахались от каждого куста и от каждой занятой скамейки, и не без причин. А когда гопницкие компании стали внаглую выходить прямо к метро «Академическая», да еще и не очень поздно, вокруг заговорили о том, что ситуация становится невыносимой и что гопники оборзели вконец. Переломным стало изнасилование девочки из соседней школы; ее увезли в больницу; говорили, что чудом откачали. Никого из нападавших она не знала или не узнала, а может быть, просто боялась. Менты, как всегда, походили с грозным видом, но было понятно, что заниматься этим они не собираются; то есть если бы кто к ним пришел и сам сказал, что вот ее изнасиловал, и воспроизвел подробности, то его бы посадили, конечно, а просто так прочесывать окрестные районы с сомнительными шансами на успех ментам, скорее всего, не хотелось, да и такого количества людей у них, наверное, не было. Говорили, что кто-то из школьных родителей написал письмо в райком партии; с тем же результатом, разумеется. Но их квартал эта история всколыхнула.
С одиннадцати лет Митя и Леша ходили в ближайшую секцию дзюдо, куда Митю родители же и отправили. Ничего особенно опасного и уж тем более боевого там не было; в основном перехватывали и выворачивали руки, швыряли приятелей на маты, которыми был выстлан пол в спортивном зале, и тому подобное. Но реакцию это развивало, конечно, а когда участились набеги, то и уменьшало чувство беспомощности перед отдельными гопницкими группами, тем более что гопники были почти все прокуренные и упитые, в случае чего с дыхалки сбивались легко, так что если среагировать вовремя и рывком побежать, то они беспорядочно растягивались, и с каждым из них можно было выходить практически один на один. Хотя особых иллюзий по этому поводу у них не было; им быстро объяснили, что все эти «боевые искусства» всемогущи
