подошел, стараясь не испачкаться в крови, оторвал тело отца Василия от пола и снова опустил. Омертвевшие кисти безжизненно ударили отца Василия по пояснице.
– Спаси тебя Бог, – искренне пожелал бандиту отец Василий.
– Так что тебе сказал Корявый? – продолжил допрос старший.
– Плохо мне, – пожаловался отец Василий. – На воздух бы...
Старший вдруг развеселился.
– Если кричать надумаешь, вспомни, что вокруг на тридцать километров никого нет, – засмеялся он. – А смерть твоя совсем рядом стоит... Мамай! – резко скомандовал он. – Открой дверь, пусть подышит! Да сам снаружи встань.
Мамай толкнул железную дверь, и внутрь кирпичной коробки мощно пахнуло пряным духом зреющей кукурузы.
Отец Василий, качаясь, подошел к выходу и облокотился на косяк. Это действительно была трансформаторная будка, через поля тянулась долгая череда опор ЛЭП, еще без проводов. Наверное, не достроили.
Отец Василий смотрел на эту красоту и думал. Умирать не хотелось. Наверное, он мог что-нибудь придумать, чтобы выкрутиться, но врать тоже не хотелось. Настолько не хотелось, что ему казалось, будто проще умереть. Михаил Шатунов никогда бы не позволил себе попасть в такую ситуацию, он обязательно что-нибудь придумал бы. Сбил бы плечом этого щуплого Мамая и ломанулся в заросли молодой, по пояс, кукурузы. Священник быстро оглядел железную дверь, попытался вспомнить, каким был раньше, еще в миру, но понял, что пропасть, которая отделяет прежнего Михаила Шатунова от сегодняшнего отца Василия, слишком велика, практически непреодолима.
– Ну что, поп, надумал? – поинтересовался из-за спины старший.
– Врать не хочется, – тихо произнес отец Василий.
– Тогда скажи правду.
– А правда вам не нужна.
Отец Василий развернулся и посмотрел на молча стоящих вдоль стен людей. Это было странно, но до сих пор ни один из них практически не произнес ни слова. Дисциплина, установленная старшим, была весьма жесткой. Не бандитский подход, скорее армейский.
– Я – не мальчик, – сказал отец Василий, всматриваясь в суровые лица людей. – На вашу добродетель не рассчитываю. Все равно ведь убьете. Не в ваших правилах лишних свидетелей оставлять. Я не ошибся? – оглянулся он на Мамая.
Стоящий снаружи Мамай облизнул губы и скосил глаза в сторону, и это был еще один шанс.
– Все. Хватит, – старший подошел к отцу Василию и ткнул его кулаком в грудь.
Тычок был профессионально резким и болезненным.
– Ты меня достал, поп.
– Ты меня тоже, – честно признался отец Василий.
Он нанес ему только два удара. Лбом в лицо и сразу же – ногой в живот. Старший хватанул воздух ртом и отлетел в руки остолбеневших подручных. И тогда отец Василий сделал шаг назад, зацепил ступней рыжую от ржавчины дверь, со скрежетом закрыл ее, привалился плечом и в один прием закрыл задвижку локтем.
– Ну что? – повернулся он к Мамаю. – Сможешь меня убить?
