жизнь. Я возвращаюсь домой, в свой большой пустой дом.
Разве у меня есть дом? У меня есть жилая площадь. Потому что дом – это место, где тебя ждут родные люди. А меня не ждёт никто. Хотя нет, меня ждут Антип и Лукерья. Я сегодня же переговорю с ними по поводу того, что им уже давно пора определиться со своими отношениями, благословлю и предложу обосноваться в правом крыле второго этажа, где были наши с Линой комнаты. Сама я переберусь в папину спальню и буду думать, что делать с офисом на первом этаже. Наверху, в столовой, мы теперь будем обедать втроём, а кухня и все подсобные помещения не осиротели, потому что и раньше это была вотчина Антипа и Лукерьи.
Стоп. Всё замечательно, а на что мы все будем жить? У отца остались какие-никакие сбережения, Лина привезла от свекрови деньги на похороны и мне на первое время. Написать дяде Вацлаву? Но где они с Катажиной сейчас? Писем давно нет, точнее, их вообще не было с той поры, как мы проводили молодую чету в далекое плавание. Написать: Аргентина, серебряные прииски, Вацлаву Грушецкому? Может, и дойдёт, всё-таки конкретней чем «на деревню дедушке». Но когда? К тому же дядя Вацлав и так сделал для нас очень много. Нет, надо выбираться из проблем самой. Есть жильё, есть оборудованный офис, есть имя Грушецкий в московском частном сыске. Точнее, был Грушецкий, а теперь будет Грушецкая.
Мы пьём чай у меня дома с моей единственной подругой Александрой, с которой сидели за одной партой в гимназии. Теперь Александра стала начальницей нашей гимназии и преподает там математику. Мы никогда с ней не расставались, а с другими подругами по гимназии или по театральной школе жизнь то сводила, то разводила. Вот и Вера как-то незаметно исчезла из моей жизни, и я давно не слышала о ней, а Александра была всегда рядом. При всей моей кажущейся общительности, я очень плохо схожусь с людьми. Но Александра и её родители – люди очень мне близкие.
Отец Александры историк, профессор Московского университета, её мама учила мою сестру музыке. Родители моей подруги даже хотели сделать меня своей родственницей. Мама Александры, Маргарита Львовна, познакомила меня со своим двоюродным племянником, Владимиром, офицером гвардии Преображенского полка в Петербурге. Как ни странно, я ему понравилась. Бывают же люди с плохим вкусом!
Он провел отпуск в Москве, в прогулках со мной то в Сокольниках, то на Воробьёвых Горах, дарил цветы. Оркестров, к счастью, не заказывал. Но дальше у нас не пошло и не могло пойти, потому что я была по-прежнему влюблена в человека, которому до меня не было никакого дела, и про которого я ничего не знала уже почти год. И, скорее всего, мы с ним больше никогда (какое жуткое слово!) не увидимся.
Но о чём это я? Итак, мы пьём чай с Александрой. По пути ко мне она заехала в Венскую кондитерскую, и вот мы доедаем по третьему пирожному. Теперь уже пора обсудить вопрос о помощнике для моей серьёзной и ответственной работы. Конечно же, для частного сыска нужен мужчина, но проблема в том, что я не могу платить своему помощнику приличное
