из головы все слова, которые все утро я репетировала перед зеркалом.
Горский встал и неспешно подошел ближе. Мы оба, казалось, не знали, как себя вести при встрече: вроде, и родные, а вроде как и нет. Мы настолько привыкли существовать порознь, что, находясь рядом, совершенно терялись в своих чувствах. Отец все же решил нарушить режим незнакомцев и рывком притянул меня к себе.
– Я скучал, – вполне искренне произнес он.– Как ты, моя девочка?
Не отпуская меня, он вытянул руки и начал осматривать меня с ног до головы. Я не знала, что сказать, а потому просто смотрела на него и молчала. Где-то слева от меня раздался звук наигранного кашля. Лерой. Он с ухмылкой смотрел на меня и ждал.
– Девять.– Его губы опять перетянули все мое внимание на него. Нет, он не посмеет! Это же шутка?
Отец отпустил меня и, вложив мою влажную ладошку в свою, крепкую и немного шершавую, повел к угловому дивану, чтобы я села рядом с ним. Я оказалась в самом центре, между двух огней.
– Лерой сказал, что тебя что-то беспокоит. Я волновался. Расскажешь? – Голос отца звучал ровно и спокойно. Когда волнуются, разве так говорят? Или он просто иначе не умеет? Интересно, каким голосом он заговорит, когда я скажу ему о ребенке? А если он вообще не захочет со мной говорить? Ну и ладно! Переживу. Как-то же жила без него восемнадцать лет. И вообще…
– Ксюша! – привлекая мое внимание, снова проговорил отец. Точно! Я должна была что-то сказать. Но Лерой меня опередил.
– Все, десять. Знаешь, Коль, тут такое дело… – оперативно начал он, но закончить предложение я ему не дала.
– Да! – громко выкрикнула с места. – У меня есть серьезный разговор. Настолько серьезный, что посторонние уши должны покинуть гостиную.
– Это я, что ли, посторонний? – в шутку удивился Лерой. – Да я почти родной!
Он засмеялся, а Горский… а отец его поддержал. Вот же, спелись!
– Ладно, – немного остынув, сказал Лерой.– Я буду у себя. Если что… Короче, зовите.
Он с кошачьей легкостью и грацией спрыгнул с дивана и удалился к себе. А я смогла выдохнуть: шутить с Горским дело заведомо проигрышное.
– Ну так что, дочка? Что ты хотела мне рассказать? – Отец повернулся ко мне всем корпусом и внимательно изучал меня взглядом.
– Я жду ребенка от Тимура, – на одном дыхании протараторила я, но, видимо, так быстро и так тихо, что Горский ни разобрал ни слова.
– Так, давай еще раз, но помедленнее, ладно? – Он не понял, что я ему сказала, но интуитивно напрягся. Это стало заметно по его более вытянутой и напряженной позе.
Я закрыла глаза, мысленно сосчитала до трех и на выдохе максимально спокойно произнесла:
– Я беременна от Тимура. У нас с ним будет ребенок.
Фух, дело было сделано и обратного пути уже не было! Но глаза открывать я не решалась. В комнате повисла напряжённая тишина, и казалось, воздух искрился от напряжения. Лучше бы он рвал и метал, чем копил в себе переполняющие его эмоции. Рано или поздно он все равно взорвется, так какой
