и на следствие. Опасения Горского были мне понятны, как и его просьба никому не сообщать о беременности все это время. В принципе я и не планировала это делать, по крайней мере, месяцев до трех. Самым сложным оказалось другое: Лерой. Теперь он не имел права отходить от меня ни на шаг. Куда бы я ни решила пойти, он должен был быть рядом – так отцу было спокойнее, но только не мне. Как бы ни улучшились наши отношения в последнее время, мы все еще не были близкими друзьями, а в голове то и дело всплывали его слова. У меня не получалось довериться ему полностью. В каждом его действии я искала подвох, правда, пока не находила.
– Ладно, пойдем! – согласилась я. Мне и самой уже не терпелось где-нибудь посидеть и немного отдохнуть.
Осмотревшись по сторонам, я шагнула с тротуара на проезжую часть и хотела быстро перебежать через дорогу. Машин было немного, как мне показалось, но я ошиблась. Буквально через секунду я ощутила крепкие руки, обхватившие меня, и толчок, а следом мимо меня пронеслась машина такси.
– Черт, Ксюша! Ты что творишь?!– возмущался Лерой, осматривая меня с ног до головы. Он испугался. За меня.
– Я ее не заметила, – на автомате ответила ему, еще не до конца осознавая возможные последствия, если бы парень не успел оттащить меня с дороги, но постепенно приходило понимание, а вместе с ним на глаза навернулись слезы. В последнее время они все чаще становились моими верными спутниками.
– Ты так меня напугала, – тихо и мягко произнес он, крепко прижимая к себе и поглаживая рукой по голове в надежде успокоить.– Ну, все! Не плачь. Все же хорошо! Успокойся. Ладно? Вон там, смотри, пешеходный. Пойдем.
Он выпустил меня из своих объятий, но понимая, что меня все еще потряхивает, приобнял за плечи и повел к переходу.
В тот день мы долго сидели в пиццерии, много разговаривали, а мое недоверие к Лерою стало постепенно притупляться.
Практически каждый день на протяжении следующих нескольких недель мы совершали один и тот же маршрут: сначала пешком обходили весь парк за нашим домом, потом заглядывали в пиццерию на углу, а иногда просто уезжали изучать город. Меня, к счастью, миновала участь большинства беременных – токсикоз. Я могла есть все что угодно, меня не мутило от запахов, и каждое утро начиналось с улыбки, а не с тошноты. Поэтому я хваталась за любую возможность выбраться из дома и насладиться свежим воздухом. Каждый вечер, уставшие, но довольные, мы с Лероем возвращались в нашу квартиру, чтобы на следующий день начать все с начала.
Погода в Париже давно перестала быть солнечной и теплой. Осень передала бразды правления теплой европейской зиме. Дожди без устали поливали прохожих, ветер разносил опавшие и пожелтевшие листья, а сами французы уже вовсю говорили о Рождестве. Странные: какое может быть Рождество без снега и морозов?! Какая зима, если на деревьях еще не до конца опали листья? Я так скучала по снегу, так скучала по дому!..
– Эй, ты чего такая грустная? – щелкнув меня по носу, спросил Лерой, когда я, погрузившись в воспоминания, стояла у окна в столовой. За
