не ревнуешь ли ты?
– Совсем обалдел? – взвилась я. – Сейчас возьму дрын и покажу тебе, кто тут ревнует!
Алан заржал и рванул за калитку. Гоняться за ним я, само собой, не стала. Нет, ну каков наглец, а? Алан из-за забора ослепительно улыбнулся и зашагал по улице. Я невольно фыркнула ему вслед и тут же выкинула его из головы.
Надо бы хозяйке помочь. В бочке в сенях воды едва оставалось на дне, а бочка с дождевой, поливать огород, и вовсе опустела – судя по трещинам в земле, сушь стояла давно. Да и плетень подправить не помешает. Мало ли, что Алан ей спину вылечил. Таскаться за ним бесполезным придатком я вовсе не собиралась.
По правде говоря, я и вовсе не собиралась за ним таскаться. Просто мне в самом деле нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя и все обдумать. А рядом с ним было спокойней. Хоть кто-то живой.
Я мысленно выругалась. На самом деле, это и вовсе никуда не годится. Если уж у меня никого не осталось, надо учиться стоять на ногах самостоятельно. Только пока думать об этом было невыносимо – снова защипало глаза, а в горле встал ком. Я мотнула головой. Потом. Обо всем этом я подумаю потом.
Работа была несложной, но муторной. Наполнить обе бочки – не в ведре же мне, магу, воду таскать? – стоять и ждать, пока внутри соберется достаточно воды. Потом хозяйка с ошарашенным видом наблюдала, как над грядками сгустился туман, откуда заморосили капли. Опять же, стоять и ждать, пока выльется достаточно, чтобы напитать корни, но недостаточно, чтобы залить их.
Я отмахнулась от сбивчивых благодарностей, прошлась вдоль плетня, восстанавливая опорные столбы. Обновить то, что когда-то было живым и несильно изменилось – вроде дерева, кости или кожи – довольно просто. С тканью похуже – слишком много изменений, потому Алан предпочел латать штаны, а не сращивать. С тем, что никогда не было живым, вроде камня или металла, и вовсе ничего не поделаешь. Сейчас дерево, словно на миг ожив, повинуясь моей магии, само забирало необходимое из земли – оставалось лишь следить, чтобы столбы встали ровно. А вот калитка выпрямилась не до конца, надо бы петли снять и прикрутить заново, только чем?
Я бездумно уставилась на улицу через верх калитки. У забора по ту сторону дороги нежилась в здоровенной луже свинья, неподалеку бродили куры, что-то выискивая в траве. Я уже хотела отойти от калитки, когда заметила, как от соседнего дома крадется стайка ребятишек. Тому, что впереди, лет десять, самые младшие еще в одних рубашонках чуть ниже колен, значит, не больше пяти. Старший, увидев меня ухмыльнулся и приложил палец к губам. Я приподняла бровь. Мальчишка снова ухмыльнулся и обратил все свое внимание на свинью. Пригнулся, двинулся медленно, точно кот, приглядевший голубя по вкусу. Девчонка со встрепанной косой, шагавшая прямо за ним зажала себе рот обеими ладошками, чтобы не захихикать, а малыши повторили ее жест, приплясывая от нетерпения.
Постреленок сделал еще несколько осторожных шагов, присел, едва ли не на корточки, а потом распрямился, как сжатая пружина и сиганул на спину свинье, оседлав и схватив ее за уши.
