лежавшей в витрине музея.
Собственно, из того, что это именно копия, тайны никогда не делалось. Само «Перо зимородка» – легендарный скипетр, объединивший королевство в тяжелые времена два века тому назад, считался пропавшим при сильном пожаре. Тогда сильно пострадал дворец Бергхоф, где и хранились королевские регалии.
С пропажей «Пера» ушла целая эпоха. Да еще и сам скипетр был настоящим шедевром ювелиров того времени – многое из того, что они создавали, сейчас забыто. Профессор Иезекиил с коллегами кое-что откопал, что-то восстановил, но большей частью техники утрачены.
Уникальный изумруд в навершии был дивного сине-зеленого оттенка с золотыми вкраплениями, он и впрямь походил на головку зимородка. Такие камни природа создает лишь единожды. Потому-то решение не восстанавливать скипетр было и политическим – вроде как «Перо зимородка» сделало свое дело и ушло в небытие, откуда по легенде и появилось, и ювелирным: воспроизвести его было невозможно, а делать просто что-то похожее – бессмысленно.
Долгое время пропажу держали в тайне, боясь даже беспорядков, и никто толком не знал, что ищут в развалинах Бергхофа. Через пять лет «Перо зимородка» было официально признано погибшим. Хотя искали, все равно искали…
Так что в витрине Исторического музея лежал восстановленный по рисункам новодел, причем из чего именно новодел, было написано: посеребренная сталь, имитация драгоценных камней – именно имитация – поталь, фольга. Все. Хорошо сделанная копия, но копия.
Я сложила газеты.
– Ни за что не поверю, что тебе все равно.
– Очень жаль, – ответил Бернстайн. – Теперь от волнения не заснешь, а это весьма нелепый повод.
– Отто, выкрали подделку. Заведомую подделку, которая никому не нужна, и тут же выбросили. А газеты пестрят рассказами о том, как это глупо, словно, – я потерла лоб, – словно хотят убедить весь свет, что ничего за этим не стоит.
– Если что за этим и стоит, то разбираться будет полиция. Уж точно не мы с тобой.
– А то, что «Перо зимородка»…
– Да знаю! Вершина творчества моего отца, – Бернстайн раздраженно закинул ногу на ногу и уткнулся в газету. Смотрел он разворот с выходными данными. Читать там было нечего.
– Сам ведь знаешь, что неправ. И зря ты злишься. Он был талантливее всей вашей Академии, вместе взятой.
– Особенно талантливо умел брать, что плохо лежит, – сухо кивнул Отто, – влезать в авантюры да производить всякие мистификации… сомнительного характера. Увы, этого и мне перепало, особенно его-то скандальной репутации. Ой, господин Бернстайн, – пропищал он, явно подражая кому-то, – а вы тоже мастерите древности, как ваш почтенный папенька?
– Тебе и дарований от него перепало, так что не жалуйся, – я помолчала. – Скучаешь по нему?
Отто положил газету на стол.
– Да. Хотя и непросто у нас все было…
– Знаю.
– И,
