он? – вернувшись в комнату, спросил участковый у побелевшей Аглаи, которая застыла перед диваном.
– Не знаю, – сказала она. – Я думала, что…
– Это он! – перебил ее Скорик. Все обернулись и уставились на бедного Скорика. Того била мелкая нервная дрожь. Скорик с ужасом смотрел на кровать.
Глаза участкового зарысили между трясущимся, как осиновый лист, Скориком и кучей гнилья на кровати.
– О чем это ты? – спросил участковый.
– Это все что осталось от Палёного! – вырвалось у Скорика. – Земля землица не дала уродиться! Вот что это значит!
Прислонившись к косяку, он сполз на корточки и зарыл лицо в ладони. Его плечи затряслись.
Аглая вскрикнула и заплакала.
– О господи, – громко прошептала Подуражная и перекрестилась, попятившись от кровати.
– Допился, – сочувственно поглядев на Скорика, сказал Умрихин и покачал головой.
Человек из ЖЭУ вопросительно посмотрел на озадаченного участкового.
Участковый взял книгу, которая лежала на табурете рядом с изножьем кровати. Это были мемуары Луиса Бунюэля «Этот смутный объект желания». Участковый перелистал книгу, словно искал в ней некий ответ на некий вопрос. Так и не найдя ответа, участковый закрыл книгу, вернул ее на табуретку и опять уставился на кровать…
– И что теперь? – спросил участкового человек из ЖЭУ.
– Будем составлять протокол, – оторвав подозрительный взгляд от кучи на кровати, сказал участковый.
Человек из ЖЭУ посмотрел на часы и тяжело вздохнул.
14
Савелий Овер с ожесточением вонзил штыковую лопату в сухую рассыпчатую землю, нажал ногой на штык и погрузил его в землю. Болезненно морщась, приподнял лопату и высыпал землю рядом с очередной лункой. Потом Овер оглянулся и посмотрел туда, где еще лунок не было, но где они должны, во что бы то ни стало, появиться. Будь они неладны. Овер обреченно и тяжело вздохнул и опять вонзил лопату в землю.
За Овером сгибалась и горбилась мать. Она бросила в лунку горсть яичной скорлупы и сухого навоза, а потом – картофельный клубень.
– Земля землица дай картофелю уродиться, – пробормотала мать Савелия.
– Расти картошка большая-пребольшая, порадуй нас урожаем, – бойко подхватила жена Овера и штыковой лопатой, из которой то и дело выскакивал расхлябанный штык, закопала лунку.
– Мама! – остановившись, Овер выпрямился и, потирая рукой ноющую поясницу, с досадой посмотрел на мать. – Можно, без этих дурацких присказок? А? Она что – Овер с ненавистью покосился на ведро картошки: – без них, не вырастет что ли?
Вжав голову в сутулые плечи, мать ответила виноватой улыбкой:
– Если устал, иди в дом, отдохни. Мы тут и без тебя… управимся.
– Да разве я об этом? – Овер раздраженно вонзил штык лопаты
