которую сам себе и вырыл. Осыпаясь, зашуршала земля. Скорика пробрал сырой холод. Передернувшись, Скорик остановился и прислушался… Колючий наждачный звук оборвался. Так это же тапочки шаркотню наводят!
– Копай здесь? – пробормотал Скорик, с укоризной покосился на темный дверной проем комнаты, и тот осклабился могилой. Во рту пересохло. Не выдержав, Скорик выскочил из квартиры.
На лифте поднялся на седьмой этаж и позвонил в черную железную дверь напротив лестницы. Дверь торопливо лязгнула и приоткрылась. В дверной щели натянулась железная цепочка. Выглянула Степановна и выкатила на Скорика выпуклые настороженные глаза. Обрюзглое, покрытой обвисшей кожей лицо, крупный красноватый нос, черные усики над верхней губой.
– Чего тебе? – спросила Степановна.
Скорик сглотнул и пробормотал:
– Копай здесь.
– Совсем закопался что ли? – Степановна покачала головой и вздохнула. – Деньги-то есть? – Скорик кивнул. Степановна сняла цепочку и открыла дверь. – Входи, – Скорик вошел. – Обожди, – Скорик кивнул.
Степановна, покачиваясь из стороны в сторону на ногах-тумбах, оплетенных вздувшимися синими венами, прошла на кухню. Взгляд Скорика скользнул по картине, висевшей на стене в коридоре: похожая на вареный картофель обнаженная толстуха развалилась на козетке. Из комнаты доносилось вяканье телеведущего. Оттуда вышла черная кошка, села за порогом комнаты и уставилась на Скорика зелеными глазами. Скорик поежился. Из кухни вернулась Степановна. Она протянула Скорику полтора литровую пластиковую бутыль с мутной жидкостью. – На вот… Полечись… Может, откопаешься.
Расплатившись, Скорик вышел на площадку. Дверь за ним закрылась, лязгнув дверной цепочкой и замками. Дрожащей от нетерпения рукой Скорик открутил пробку и, запрокинув голову, сделал три больших жадных судорожных глотка. Это оказалось забористое пойло из картофеля. К горлу подступила тошнота. Скорика едва не вывернуло. Еле сдержался.
Вернувшись к себе, включил свет в коридоре, на кухне, в комнате; включил телевизор и сел перед ним на край дивана. Под «Однажды в Америке» он стал давиться картофельным самогоном и морщиться. Комната наполнилась острым запахом сивухи.
Когда в пластиковой бутылке осталось всего ничего, на экране появился незнакомец. Под пятнадцатый квартет Моцарта он принялся жонглировать картофельными клубнями. Потом он сел на стул и стал длинным ножом чистить картофельный клубень. В клубне Скорик узнал своего двойника. По голове прошлась обжигающая боль. Как будто снимали скальп. Кошка потерлась о ногу незнакомца, сверкнула с экрана на ошарашенного Скорика виноградинами глаз и задребезжала дверным звонком.
Скорик проснулся. На экране улыбался обкурившийся опиума Роберт де Лапша. Настырно дребезжал и булькал дверной звонок. Скорик поспешил в прихожую. Открыв дверь, он побледнел и отшатнулся.
