Туто Роня32 Станиславна, тайное взрослое дитё, картиномазка-расшивалка, шляпница-шапшечница, полячка.
И ещё одная куча, какб красная туча – над ней солнце, в ней – Тимка Волександровасильевны да Сруша, тяпкатаньская пророчица шемашедшая в краснорыжей рубахе, Тимка – в красношёлковой, обои – босяком, косяком. Туто Череша Юро́довищще, пророчек. И Тихон рыжий, тожь само —в красных гультиках даже.
Всеж те кучи разно жужжат, разно себе держут в поведении – и слове, внеодинаковь и поведение в разницу – а все вопче.
И вот, ста пред ними и пред нами, видение, – но какб и живец, Тяпка, Яков. Одёжа на ём – зипун33 да пояс наборной34, да сам он, ста, озорной. Рразбойничок! Только, видите, разбои не однаковенны, эх, совсем: не татьины35 разбои! Он, скорей, со Емельян Ивановичем сродством, с Пугачём36. И опять, какб не совсем. Ничего царского, боле псарского. Мужичок. И заговорил Тяпка с каждоей кучей поиначе, каждому его же воздашь.
С первоей:
“Власти вреддержащии! Страсти – чортедасте прям от вас! – во хрови, в башке! Без вас – не дохнуть, а после вас – вольней воздохнуть, прям неиздохнуть! Челом бьём, гвоздём прибиваим! Рабы ваши – земли-луги наши! Чортишто – Христос на кресте, а вы на песте, – а видьмы на хвосте у его высокородия, козла на огородия, ийяях! Батюшки наши, а где мамочки ваши? У нас в клетях, ладно жопами верьтят и гирудями по шерсти трутся, труды праведные, подвижницы ягодныи! И ты, владыко шить те лыком, расшивать те каменем честным, а вянчать – горшком пешным! И ты, попе, <нрзб.> перевернёсси на пуп и ляжешь как свинья под дуб. И вы холуйчики, в заичьих тулупчиках37, в лисьих подде́вках, час спите при девках ночуити под жёны ваши! Купцы, как вонялы огурцы! Капитал! Сколь грязи в сибе попитал. И трахтер и про́цент и отходник говенник, всим пробагател! Вотка! – вот как в холку в чреве всим деревням-слободам въела ят! А водичкя для тибя – в Дону, а ну, ну, ну, ну, ну! Не перепо́лощищь в нём ветошь, партков, партянок, онучей, ей! Грязен, батюшки, шкаликов да штофов опора!
Нну, куча, – и тух от тибе вонючий! Нну, ирои-ироды, тпппрру! Нну!! Задавить вас на старом хряну!
А теперь – прощаитя, не взыщитя, ваши благородия! чем есь – воздадим вам чесь! Прощевайти!”
В третию кучу чётом:
– Здорово, рабы божьи, человецкой обшиты кожей! Здорово, хлопчики-топчики-храпцы! Коды храпнём, а то всеи тихо бзднём. Какы вы этто не пропотели на цыганьском морозе вродь скопецьких святых! Вы ишшо и ишшо стараитесь, в лапти белыи обувайтесь, в посконь38 разубираитесь, всё равно выше их не перепрыгонешь не рыгнёшь! А как б вы, рабы, мине, раба тоже вольново Тяпку послушали. Да и эх, дубинушкой ухонули б39! Да и эхх! камышком по темешку зашпайдорили-ббб! Да эхх, – норову в вас нету! Холову на жопе, жопа на верху на шее – вот вы хто. Прах! Прах в пыль вас расшиби, дермаедов почётныих. Какб опомнились! да б восподнились! даб боляр и горождан побладарили! Эдак-дак! Ярморок, штоль, вустроили,
