очередь предупреждала ее о несколько суровой жизни средней и старшей школы, соглашаясь с важностью посещений кружков, но основной упор советовала, все-таки, делать на подготовку к утомительным экзаменам. Так или иначе, школьники – самые занятые люди Японии. Разве не так?
– Радуйся, что у тебя пока нет домашних заданий, – говорила я ей. – Потом, поверь, ты в них погрязнешь.
Не то чтобы я запугивала свою сестренку (ее это, к слову, ни капельки не пугало), но мне ли не знать, насколько завышенные ожидания способны разочаровывать.
Особенно в десять лет.
Акико всегда была целеустремленной и активной. На уроках проявляла инициативу, исправно училась, заводила друзей – даже в такое болезненное время, как ежегодная смена коллектива4. Ей все давалось с легкостью. Даже если случались падения, она не упивалась горем. Когда мы переехали в дом ее отца и я познакомилась с Акико поближе, ее взрослый склад ума и трезвый взгляд на вещи поразили меня до глубины души. Я поделилась этим с дедушкой, на что он ответил одной фразой: «Акико-чан – взрослый ребенок». Из-за постоянного отсутствия отца она чувствовала себя одиноко, но из-за правильного и мудрого воспитания Изэнэми-сан набиралась самостоятельности. Ее одиночество сгладило мое появление в ее жизни. Первые два месяца мы даже жили в одной комнате, пока в соседней делался ремонт. Одной из тех вещей, что нас с Акико объединяло, являлось отсутствие матери, и если ее ей в некоторой степени заменила Изэнэми-сан, я росла с дедушкой. Это совсем другое, хотя жаловаться я не могу. Я видела, как растут девочки с матерями, а как без них. Бесспорно, многое зависит от обстоятельств, ведь мои вынудили вести скрытный образ жизни, из-за чего я закрылась сама. У Акико, к счастью, все обстоит иначе. Она заряжает энергией, и хочется идти дальше. Веселиться, улыбаться, радоваться каждому новому дню.
В половину первого прозвенел звонок – четвертый урок только что закончился. Я стояла снаружи школы, с содроганием сердца «дежуря» парадную дверь. Когда она открылась, шум словно из ниоткуда разразился в тишине школьной территории. Детишки выходили парами, группами, кто поодиночке, а кого-то – самых маленьких – встречали родители. Пару раз я обозналась, приняв двух девочек за свою сестру – хотя глупо с моей стороны их перепутать. Школьная форма отсутствовала, все одеты по-разному, да и если приглядеться в лицо каждому школьнику – никто не был похож на Акико. Она обладала слишком выразительными чертами лица – аккуратным лицом, тонким носом и «живыми» глазами. «Живыми» я называла глаза, в которых читался сам человек, его мысли и через которые чувствовалась его аура. Ни у одного школьника, вышедшего из школы, я этого не увидела. Или, быть может, чрезмерное волнение играло со зрением злую шутку.
– Коан?
Я услышала звонкий голосок у себя за спиной. Обернувшись, тяжело выдохнула и на мгновение потеряла равновесие.
– Акико…
Опешив увидеть меня, она выронила книгу, пока я, застыв на месте, будто растеряла все навыки общения. «Живые» глаза, в которых
Каждый учебный год в Японии классы перераспределяются по-новому, меняя состав. Считается, что это необходимо для развития чувства коллективизма.
