замечанию исследователя, должны рассматриваться вместе, поскольку прежде всего их создание отвечало интересам «господствующего класса». Следует, однако, заметить, что архитектура способна передать и более тонкие нюансы идей, волновавших общество в конкретный исторический период. На пример, на своеобразие архитектуры такого рода, указал М. А. Ильин[5], имея в виду церквь Николы в с. Каменском (рубеж XIV–XV вв.). Аскетический вид храма – отсутствие окон и какого-либо декора в основном его объеме – навел ученого на мысль о влиянии на художественное решение здания исихазма, чрезвычайно популярного в Византии XIV в. и странах православного мира религиозно-философского учения.
Исходя из «неизобразительного» языка архитектуры Н. Н. Воронин справедливо отмечает, что художественные взгляды общества на нее могут быть раскрыты только в «более общей, отвлеченной форме», нежели в изобразительных памятниках. Наряду с сохранившимися архитектурными сооружениями прошлого в работе указывается на необходимость учитывать и руинированные остатки зданий, в том числе раскрытые археологами. При этом, «исследователь обязан использовать все возможности, в том числе и миниатюру, и иконопись для своей цели воскрешения из небытия образа исчезнувших памятников»[6].
К сожалению, далеко не все вопросы, отмеченные в данной статье, получили свое развитие в отечественном источниковедении.
Примерно в том же направлении, что и Н. Н. Воронин, пошел его ученик П. А. Раппопорт, рассмотревший в своей монографии более узкий аспект проблемы – строительное производство Древней Руси X–XIII вв. (1994). Принципиальным исходным положением данного исследования было утверждение, что «единственным полноценным источником по организации строительного производства… могут служить только сами памятники». На основе всего известного науке материала автор детально характеризует сложные процессы, связанные со становлением местных архитектурных школ на Руси с их своеобразными техническими приемами, господствующие тенденции в развитии отечественного зодчества и его творческие контакты с византийскими и романскими традициями. На наш взгляд, заслуживают особого внимания внимания выводы ученого о том, что «интенсивные связи между мастерами-строителями разных русских земель не прерывались по мере развития феодальной раздробленности» и что «в конце XII – первой трети XIII в. …в русском зодчестве все более отчетливо выкристализовываются черты близости и стремления к единству». Можно в полной мере согласиться с П. А. Раппопортом с его основным заключением: «Сложность и многогранность строительного производства отражают многие стороны жизни общества»[7], хотя этот вопрос в работе специально не рассматривался.
Начало нового этапа осмысления значения
Ильин М. А. Редкий памятник древнерусской архитектурной мысли (храм села Каменского) // История СССР. 1969. № 3. С. 150–155.
Воронин Н. Н. Архитектурный памятник как исторический источник // Советская архитектура. 1954. Т. 19. С. 41–76.
Раппопорт П. А. Строительное производство Древней Руси (X–XIII вв.). СПб., 1994.
