«Что вы, что вы это над собой (курсив наш. – О. С.) сделали!»[44] [6; 316]. Она вдруг забыла о своей подруге, убитой Раскольниковым, о сумасшедшей Катерине Ивановне и голодных детях: «Нет, нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете!» [6; 316]. Перед такой любовью не устоит никакая гордыня: «Давно уже незнакомое ему чувство волной хлынуло в его душу и разом размягчило её. Он не сопротивлялся ему: две слезы выкатились из его глаз и повисли на ресницах» [6; 316]. Господь возвращает Раскольникову «слёзный дар», просветляя его сознание до детской чистоты, и с этого момента власть любви Сони над его душой необорима, теперь уже она указует ему путь: «Поди сейчас, сию же минуту, стань на перекрёстке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: «Я убил!» Тогда Бог опять тебе жизни пошлёт» [6; 322].
Раскольников слышит те же «книжные слова», что и вчера, но они поражают его, потому что в них звучит непреклонная, всепобеждающая вера. Глаза Сони, «доселе полные слёз, вдруг засверкали <…>. Пойдёшь? Пойдёшь? – спрашивала она его, вся дрожа, точно в припадке, схватив его за обе руки, крепко стиснув их в своих руках и смотря на него огневым взглядом» [6; 322]. Соня укрепляет Раскольникова на избранном пути, требуя «принять страдание <…> и искупить себя им» [6; 323] у мира, которому он причинил зло, и получить прощение. Но пока Раскольников воспринимает страдание лишь как неизбежное наказание за то, что «не вынес идею», и его рассудок противится самой мысли опуститься до «твари дрожащей»: «Плуты и подлецы они, Соня!.. <…> Ничего, ничего не поймут они, Соня, и недостойны понять» [6; 323].
На какое-то время ослеплённый гордыней разум героя берёт верх, и мир Раскольникова снова разламывается надвое: в одной половине – он со своей «демонской» гордостью, а в другой – Соня со всем остальным миром. Он уже жалеет и слёз своих, и своего признания, и того, что вообще пришёл к Соне: «Э-эх, люди мы розные! – вскричал он опять, – не пара. И зачем, зачем я пришёл! Никогда не прощу себе этого!» [6; 318]. Но сила любви превыше гордыни: «Нет, нет, это хорошо, что пришёл! Это лучше, чтоб я знала! Гораздо лучше!» [6; 318]. Достоевский открывает миссию Сони во всей полноте – оказывается, сила её такова, что она не только может сейчас спасти Раскольникова, но она могла сделать это и раньше (а ей ведь всего 18 лет!), не допустив преступления: «О Господи!.. Ох, я несчастная!.. И зачем, зачем я тебя прежде не знала! Зачем ты прежде не приходил? О Господи!» [6; 316].
Соня понимает, что для окончательного воскресения Раскольникову необходимо время, и потому она ждёт. Её смирение означает не отказ от борьбы, а, напротив, непреклонную решимость продолжать её во что бы то ни стало и готовность пожертвовать собой ради любимого человека. Осознание этого заставляет Раскольникова страдать: «Он смотрел на Соню и чувствовал, как много на нём было её любви, и странно,
Ср.: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6:2).
