и вилами забодал. А как поднял вилы над головой – силища-то молодая, злобная, – как полилась ему на голову кровушка человеческая, понял, что натворил, – и в бега. Хотел мать забрать, но помешали.
Месяц скитался по тайге. Сырыми грибами, корой да ягодой сыт не будешь. С голоду сыпь по телу пошла. И вот уже к смерти приблизился Парамоша. Ан нет, выпал случай, завалил он медвежонка. Пока медведица в малиннике чухалась, напился тёплой животной крови и бежать. По реке с версту топал, еле ноги унёс. Жалобный рык медвежьей матери до сих пор в ушах перепонки выгрызает…
Так сидел Парамон над речкой, хмелел без вина да приговаривал:
– Гой ты, кровушка чужая,
Буде мачеха незлая,
Дай мне в силушку твою
Волюшку макнуть мою…
Глядь, напротив, на другом бережку, две молодки из ельничка выбежали, скинули-то сарафаны – и в воду. Парамон прижался к тёплому камню, глядит-поглядывает. А те плещутся в протоках водяных, хохочут. Решил Парамон к девкам ближе подобраться. Полез через валуны, да оступился и в воду, как есть, шлёпнулся. Девчата взвизгнули, схватили одёжку – и бежать до хутора. Бегут и на бегу сарафаны примеряют – потеха!
Насмотрелся Парамон на голых баб, заёрничал, стал он ходить по мелководью да пританцовывать! Вдруг видит: три мужика с обрезами через ельник к реке спускаются.
– Ё… – выругался Парамон и опять в бега.
Подался по речной балке вниз прямиком через ивовую скрутку. Голову посёк, но от погони ушёл. Без сил вывалился на пригорок, огляделся. А перед ним огромное скошенное поле. Глядит Парамон: стоят в поле молодые стожки, и торчат из стожков увесистые стожары. Радуется хозяйский глаз Парамона. «Эка лепота!» – шепчет сердце, истерзанное житейской непоняткой…
* * *
Через поле шла железная дорога, а метрах в двухстах за ветровой посадкой деревьев виднелась полуразрушенная станция. На платформе стоял конвой в будёновках с красными лентами, промеж конвоя полтора десятка зэков сидели на чемоданчиках и курили.
Поднялся Парамон, хотел было обратно в лесок юркнуть (нет, чтоб отползти, как ужик), качнулся за дерево, но споткнулся о бесов корешок. Шевеление приметили на платформе. Два конвоира спрыгнули с плит и направились к Парамону. Тот замер.
– Ух ты, зверь али человек? – хохотнул один из конвойных, разглядывая неподвижную фигуру Парамона с разводами крови на рваной в клочья одежде.
– Беглый я, – хрипло ответил Парамон, опуская руки.
– Оно и видно. И отколь в бегах? – ВОХРовец* передёрнул затвор винтовки.
– От себя, знать…
* ВОХР – военизированная охрана, вооружённая боевым стрелковым оружием.
АРИСТОВ Сергей
Неожиданная переоценка
Тридцатого декабря сего года, я принимал поздравления с очередным Днём рождения.
Стандартных
