ошибаюсь.
– Думаю, вы заблуждаетесь, прелестнейшая леди Делфорд, – с улыбкой возразил он. – Я всего лишь обнажаю истину.
– И какую же?
– Вы лелеете надежду умереть в моих объятиях.
– Прямо скажем, у вас недурная фантазия!
Игнорировав её слова, Эдгар продолжил:
– Более того, вы жаждете, чтобы вашу страсть утолил настоящий мужчина. Такой, как я.
– Вы явно не в своем уме, – донеслось до него.
– Разве вы не об этом мечтали, отправляясь ночью в парк?
– В таком случае, не лучше ли перейти сразу к делу? – с вызовом заявила Олимпия, стоя в двух шагах от него.
На минуту стало тихо в оранжерее. Судя по наступившему молчанию, ей удалось шокировать самодовольного герцога. Он так и впился в неё взглядом, казалось, они целую вечность изучали друг друга. С трудом сохраняя на лице невозмутимость, Эдгар старался припомнить, чувствовал ли он себя когда-либо таким потрясенным. Нет, ранее он никогда не испытывал такого замешательства, в какое ввергла его эта сумасбродная особа. Она, а не он, стала царицей непредвиденной ситуации.
– Было бы неплохо, естественно, – вдруг ядовитая усмешка исказила его красивое и мужественное лицо. – И в самом деле, никто, кроме меня, не разожжет в вас огонь страсти. Никто не доставит такого удовольствия, которое я вам смогу дать. Только в моих руках вы ощутите море чувств.
Стало ясно, что он снова искушал её медовыми речами, чью сладость, похоже, она уже чувствовала на своих губах. И облизнув их, Олимпия неожиданно прошептала:
– Я сомневаюсь в этом.
– Напрасно, – последовал ответ.
В тот же миг Эдгар небрежно бросил на землю орхидею, что неприятно уязвило девушку, и быстро шагнул к ней. Она тотчас почувствовала, как теплые руки герцога схватили ее лицо и приблизили к свету. В желтом свете фонаря глаза Олимпии наткнулись на его колючий взгляд.
Эдгар только сейчас заметил, что этот цвет невероятно повторял небесно-голубую окраску дикой орхидеи. Он долго молчал, пожирая её взглядом, пока она не вскричала:
– Уберите руки с моего лица, герцог! – её била непонятная дрожь, возникшая после того, как он неожиданно коснулся ее лица. – Своими гадкими манерами вам действительно удалось всколыхнуть во мне море чувств!
– Надеюсь, приятных.
– Не думаю, чтобы страх был таким уж приятным чувством.
– Неужели вы боитесь меня, моя дикая орхидея?
– Почему вы меня так называете?
– Разве для вас новость, что цвет ваших глаз точная копия этих орхидей? – в голосе герцога звучало необычайное волнение. – Должно быть, поэтому вы их так любите.
– Вовсе нет! – резко выпалила она, пытаясь убрать его руки со своего лица.
– Не к лицу приличной леди грешить против истины, – небрежно заметил герцог Ормонд, отпустив её.
Когда его сильные руки, до невозможности тревожившие Олимпию,
