Карр, едва поздоровавшись, направился к столикам для бриджа и теперь разглядывал карты.
– Я давно пытаюсь выразить процесс тасования математически, – сообщил он Норману, как только тот приблизился. – Считается, что в нем заправляет случай, но это не так. – Он взял новую колоду и разложил столик. – Изготовители разбивают карты по мастям – тринадцать пик, тринадцать червей и так далее. Предположим, я достигаю при тасовании совершенства, то есть разделяю колоду на равные части и сдаю карты одну за другой.
Он попробовал подкрепить слова делом, но у него ничего не вышло.
– Немного практики, и все исправится, – уверил он добродушно. – Некоторые игроки добиваются тут потрясающих результатов. Но я веду речь об ином. Допустим, такое случится два раза подряд. Тогда, вне зависимости от того, как сняты карты, каждый игрок получит одну масть целиком – что, если исходить из законов вероятности, может произойти лишь однажды примерно за сто пятьдесят восемь миллиардов сдач, причем это цифры для единственной руки, а никак не для четырех.
Норман кивнул. Карр восторженно улыбнулся:
– Других примеров приводить не буду. Все сводится к следующему: то, что мы неопределенно именуем «случайностью», есть итог взаимодействия ряда вполне конкретных факторов – в основном расклада карт и привычных способов тасовать колоду. – Вид у Карра был столь торжественный, словно он только что вывел базовое уравнение теории относительности. – Порой в сдачах нет ничего особенного, а порой они принимаются безумствовать – длинные масти, пропуски и тому подобное. Иногда карты упорно ложатся на север и на юг, а иногда – на запад и на восток. Везение? Случайность? Тысячу раз нет! Это действие различных известных причин. Опытные игроки таким образом могут определить, у кого на руках ключевые карты. Они помнят, как сбрасывались карты при прошлой сдаче, как собирались вместе, они замечают, как перемешал их тасующий. И при следующем заходе они играют уже не вслепую! Все очень просто, просто до нелепости. Любой мало-мальски приличный игрок в бридж…
Мысли Нормана перескочили вдруг на предмет, имевший отдаленное отношение к рассуждениям Карра. А если распространить принцип профессора за пределы бриджа? А если предположить, что совпадения и прочие случайности отнюдь не случайны? Если допустить, что существуют люди, способные устраивать их по своему желанию? И это вполне естественно – так почему же его тогда бросает в дрожь?
– Интересно, что могло задержать Ганнисонов? – проговорил профессор Карр. – Не сесть ли нам за стол? Быть может, мы успеем сыграть один роббер, – прибавил он с надеждой.
Дверной звонок положил конец его упованиям.
Ганнисон выглядел так, будто не успел проглотить за ужином последний кусок, а Хульда держалась неприветливее обычного.
– Мы торопились изо всех сил, – бросила она Норману, который распахнул перед ними дверь.
Подобно обеим ранее пришедшим женщинам, она тут же отвернулась от него и подступила с приветствиями
