так, чтобы сердце этой недостойной служанки более не страдало…
И, решившись, вскрикнула:
– Откажитесь от мести Тамийа-химэ! Это мое самое искреннее желание, Тарег-сама!
И в умоляющем поклоне упала лбом на ладони.
– Вы просите о том, что мне и так приказано сделать, госпожа. Зачем?
Князь мог видеть только ее волосы и вздрагивающую белую спину. А лица – не мог. Не мог видеть…
Майеса, обмирая, прошептала:
– Так сердце этой недостойной не будет более разрываться между долгом перед госпожой и… чувством… к вам, Тарег-сама…
Поскольку последние слова она пролепетала с закрытыми глазами, дальнейшее случилось уже в полной черноте безо всякого намека на синеву и сапфировый отсвет.
– Что-о? Что-о?! Какая дерзость!
Дама Тамаки.
– Неслыханная дерзость!
Дама Амоэ.
Резкий стук ширмы.
– Позвольте я лично накажу эту негодницу! Как ты посмела, мерзавка! Что ты себе позволяешь?!
Дама Отаи.
– Мои извинения, Тарег-сама. Мне жаль, что вам пришлось слышать глупые речи негодной служанки. Она будет наказана строжайшим образом.
Все. Конец. Тамийа-химэ.
– Она ни в чем не провинилась передо мной, госпожа.
Майесе показалось, что время замерзло. Вместе с пальцами и слезами в ресницах.
– Я задал госпоже Майесе вопрос, она на него ответила. У меня нет причин чувствовать себя оскорбленным.
Вежливое покашливание, треск складываемых вееров.
– Я покорнейше прошу оставить нас с госпожой Майесой наедине.
Она не решилась поднять голову, пока не стих шелест шелков по половицам дальних комнат. И удушливо покраснела, увидев черный цвет его рукава рядом со своей ладонью. Тарег-сама теперь сидел совсем близко.
– Я понял, о чем вы хотели меня попросить, госпожа. Я обещал исполнить любую вашу просьбу и намерен сдержать данное слово. Но… – тут князь вздохнул, – …я боюсь, что вы можете отказаться от своего желания, узнав о моих обстоятельствах. Я незавидный жених, госпожа.
– Тарег-сама, я знаю, что вы…
– Дело не в этом, моя госпожа.
Она осеклась и задрожала всем телом.
– Прошу вас выслушать меня. И только потом принять решение.
Сидевшая на энгаве Айко видела их обоих в течение всего разговора.
Сначала, рассказывала она в ответ на жадное любопытство окружающих, Тарег-сама подошел и сел совсем рядом с Майесой-доно. И их рукава соприкоснулись.
А Майеса-доно подняла головку – и тут же нежно и стыдливо опустила глаза.
А Тарег-сама, глядя прямо перед собой, что-то сказал. Потом еще что-то. Он говорил совсем недолго, и каждое его слово, казалось, больно уязвляет Майесу-доно в самое сердце – и когда князь закончил свою речь, госпожа походила на увядший цветок в изящной фарфоровой вазе.
И
