style="font-size:15px;"> – Не думаю, что у нас будет на это время, – с сожалением отозвалась я. – Завтра вечером мы должны вернуться в колледж.
– А я ведь так и не потанцевал ни с одной из вас, милые дамы! Завтра же займусь приобретением приглашения на Весенний бал, – улыбнулся Эдриан.
– И дороги нынче балы? – рассмеялась я.
– Почти пять тысяч, – вздохнула Элизабет, а я мысленно присвистнула.
Пять тысяч империалов – стоимость обучения в столичном университете. Если бы Лиззи могла выбирать, то предпочла бы потратить деньги на дальнейшее образование.
Но имперские аристократки выбирать не могли.
Мне же и сотня солидов казалась огромной суммой – именно столько родители тратили на ежегодное содержание нашего дома.
Я дотронулась до мочек ушей, пальцами найдя крохотные серьги, сверкавшие на свету ничуть не хуже бриллиантов.
«Это ведь и есть бриллианты», – вдруг догадалась я.
Тело охватил неприятный озноб.
Холды тратили на меня не меньше, чем на родную дочь.
Почему?
Я снова посмотрела в окно. На крыше одного из зданий был установлен большой телевизионный экран, с которого сейчас широко улыбался господин Николас Холд.
– Ана? – позвала меня Лиззи.
– Все хорошо, задумалась, – успокоила ее я.
Мы приехали.
В огромной больнице было светло, стерильно чисто и пахло спиртом. Я позволила улыбающимся докторам провести с собой все необходимые для диагностики манипуляции, от сдачи крови (из меня выкачали, наверное, пару пинт) до размещения на мне неизвестных датчиков, призванных найти неполадки во вверенном им организме.
Лиззи была рядом и развлекала болтовней меня и диагностов. В конце концов разговоры их зашли в откровенно медицинские дебри, и я перестала понимать каждое второе произносимое ими слово.
– Простите, доктор, долго еще? – спросила я и зевнула.
Время давно перевалило за полночь, но столичная больница и не думала спать, круглосуточно спасая жизни.
– Все, дорогая, одевайтесь, – сообщил мне симпатичный седой врач в белом халате.
– Что вы скажете, доктор Росс? – спросил коллегу Эдриан.
Он все это время терпеливо ждал диагноза за ширмой.
– Я не вижу ничего страшного в клинической картине, – ответил ему мужчина. – Ты и сам можешь видеть результаты тестов, Эдриан. Юная госпожа здорова.
Слоун придержал халат, который накинул поверх своего пиджака сразу по приезде в больницу, и взял из рук диагноста папку с отчетами, по пути бросая на меня мимолетный обеспокоенный взгляд.
– Человеческий организм – загадка, – улыбнулся мне господин Росс. – Сколько мы узнали за многолетнюю историю медицины, и сколького еще не знаем. Наша нервная система – наисложнейший механизм, теперь вы видите, госпожа Холд, – обратился
