поднял глаза и встретился взглядом с Туснельдой.
– Лови, – тихо проговорила она и кинула вниз корзину, в которой был глиняный кувшин, наполненный ячменным пивом, и два крупных куска дичины. Братья, ничего не евшие со вчерашнего утра, накинулись на угощение, а девушка снова пропала из виду. Впрочем, Флавий не сразу прикоснулся к еде.
– Ты чего? Боишься, что мясо отравлено? – засмеялся Арминий. – Нет, мы им нужны. А что касается девушки, то я вообще не могу предположить, что она…
– Что, старая любовь не ржавеет? – усмехнулся Флавий и, выхватив из рук брата кувшин с пивом, жадно припал к нему губами.
На рассвете решетка поднялась, и в яму была спущена деревянная лестница.
– Вылезайте, – грубо крикнул германец. Это был раб Сегеста. Он препроводил пленников во двор своего хозяина. Несмотря на ранний час, двор был полон народа. И все что-то кричали, потрясая копьями и щитами.
– Что это они? – тихо спросил Флавий у брата.
– Тебе лучше не знать, – мрачно отвечал Арминий. Он оглядывал людей, окружающих Сегеста. И вдруг встретился взглядом с седовласым человеком, который стоял на пороге дома старейшины. Едва завидев пленников, этот человек побледнел и нетвердой поступью двинулся им навстречу.
– Отец? – сказал Арминий и громко завопил. – Отец! Артур, это наш отец!
Старик Зигмер подошел к своим сыновьям. В его глазах блестели слезы, и он что-то силился выдавить из себя, но его язык словно прилип к гортани. Толпа вдруг притихла, наблюдая за происходящим.
Сегест подал знак, и его люди развязали пленных. Флавий потер свои руки, свободные от веревок. Арминий обнял плачущего отца и сам не удержался от слез.
– Я думал, вы оба мертвы, дети мои, – говорил Зигмер, оглядывая сыновей. – Какие же вы стали большие! А почему молчит Артур? – он покосился на младшего сына, который стоял в сторонке.
– Потом объясню, отец, – сказал Арминий. – У нас еще будет много времени для разговоров, а пока я должен сообщить тебе главное.
– Герман, я все знаю, – помрачнел Зигмер. – Сегест говорил, зачем вы пришли…
– Да, отец, мы теперь служим Риму, – вздохнул Арминий. – Прости нас, если сможешь.
– О чем ты, Герман? Это я во всем виноват! Это я отдал вас в руки врагов, – повинился перед сыновьями Зигмер, пряча глаза от них. – Вы правильно все сделали, а я… едва не потерял вас…
В этот миг к ним подошел Сегест.
– Я рад, что всё прояснилось, – сказал он. – Вы, должно быть, голодны. Пройдемте в дом. Там все и обсудим. На трезвую голову дела у нас не принято решать.
Сегест, который был одним из старейшин племени херусков, вдруг переменился к пришельцам, и тех, кого по его приказу давеча бросили в грязную яму, теперь он, как самый радушный хозяин, посадил за стол по правую руку от себя. Женщины и рабы суетились, прислуживая гостям. Арминий, беседуя с отцом, украдкой то и дело
